Чем дольше отстаиваешь права, тем неприятнее осадок.
Фендом: ТАНКИ
автор: в основном TrashTank, а Я так - почитать, покрасить...
обоснуй и идея: Неназванный
персонажи: Т-34, Т-70, СУ-122, СУ-76 и Pz. Kpfw. VI «Тигр»
бета: вроде есть
Пролог
С утра пошёл снежок и присыпал мягким белым покрывалом следы, оставленные глупыми и самовлюблёнными существами, считавшими себя венцом творения Божьего, а заодно и царями природы – воронки, окопы, переломанные деревья, трупы солдат противостоящих друг другу армий.
Снег весело скрипел под ногами… По наезженной фронтовой дороге шли двое. Один высокий, одетый в чёрную осеннюю шинель, другой – низенький, в тёплом бараньем полушубке.
…Евреев стреляем? – Удивлённо спросил высокий, на гневный вопрос низенького. – Евреев мы не стреляем. По существующей доктрине они отнесены к унтерменшам, то есть расово неполноценным людям и собраны в гетто. Для них существует ограничение на различные виды работ, список я не помню, только то, что начальниками производств они быть не могут. Но расстреливать… зачем?
дальше
- Это я спрашиваю «зачем»? Зачем ваш придурошный фюрер объявил, что уничтожит евреев как класс? – свирепо прошипел низенький.
- Ничего такого фюрер не объявлял. – Собеседник в чёрной шинели поморщился на слове «придурошный». – То есть объявлял, но на счет цыган, а не евреев. У вас в России всё перепутают. Цыгане – полностью асоциальная народность, их невозможно адаптировать ни к какому обществу, они живут своей группой! Причём эта группа не признаёт никаких государственных законов и постоянно нарушает их. Гитлер дал три месяца срока, чтобы их таборы ушли с территории Германии. Те, кто не сделал этого, в целях профилактики правонарушений, были ликвидированы. Ты знаешь, мы – немцы – практичный народ: была поставлена задача, чтобы ни одного цыгана на территории Рейха не было, она была выполнена точно в срок. Про немецких евреев такой задачи не стояло. Была бы – выполнили так же, как и с цыганами, но никому в голову не пришло её ставить…
- Заткнись, мурло фашистское. – Злобно сплюнул на дорогу «бараний полушубок» - Вот доберёмся в бригаду, там с тобой наш замполит Нечипоренко поговорит!
***
Бой у белорусской деревни Синявки сильно потрепал бригаду - потери были страшные и в живой силе, и в технике. Начштаба вовсю материл зампотеха на предмет ремонта танков, а тот в свою очередь почти открыто посылал старшего по званию в далёкий пеший поход. Причина недостатка техники и запчастей была одна - «тылы», как всегда, не успевали за яростным наступление доблестной 28-й гвардейской танковой бригады 39-й армии Белорусского фронта.
Вечерело. Т-70, закинув руки за голову, попыхивал папироской и смотрел на то, как первые звёздочки зажигались на небосводе. Рядом, примостившись на поваленном дереве, сидели Т-34 и СУ-122, гневно обсуждая результаты атаки.
«Тридцатьчетвёртый» вовсю костерил самоходку за то, что девушка не успела вовремя подавить немецкую пушку, и их командир, то есть он, получил добрячую затычку под ребра. Самоходка, которая первые месяцы побаивалась этого «крушителя фашистских танков» и уже «легендарной машины», теперь открыто орала в ответ на танк «…мол, нефиг разным героям лезть туда, куда не следует, проявляя нездоровую инициативу, при этом забывая о полосе своего наступления».
Их переругивания, поначалу веселившие «семидесятого», на пятнадцатой минуте спора начали его напрягать. Поэтому вызов к командиру роты он, плюнув на солдатскую пословицу «подальше от начальства, поближе к кухне», принял с радостью… почти.
- Здорово, боец! – Приветствовал вошедшего в землянку Т-70 ротный, над головой которого сейчас колдовала старший сержант медицинской службы Лизочка.
- Здравия жела…
- Ой, да не ори ты… - Поморщился капитан. - Тут и так эта голова раскалывается, ещё и докторша меня добить поскорее хочет... Ай, за что!!!
- Ах! - Моргнула такими невинными глазками Лизочка, что прямо хотелось ей поверить. – Туго повязочку наложила? Ну вы терпите, товарищ капитан, до свадьбы заживёт.
- Я разведён! – Хмуро протянул раненный комроты и пронзительно глянул на сержанта. Та зарделась.
- Кхэ-ммм. – Разрушил их милое созерцание друг друга Т-70. – Так зачем вызывали, тащ капитан?
- А? – Вырвался из плена женских глаз танкист. – С эртэо звонили, сказали, что удалось достать ещё один танк для нашей бригады. Будь другом – сбегай приведи. Понимаю, что устал, все сейчас устали, но - надо.
- Ладно, схожу. – Кивнул Т-70. Всё складывалось почти в лучшем виде: на «передке» его бы выслали в дозор или отправили на кухонные работы, а так идёшь себе в тыл. Там куревом можно разжиться, новостями, да ещё с тягачами «за жизнь» поболтать, а может и выпить чего-то найдётся.
Спустя сорок минут, весело напевая себе под нос песенку про отважного капитана, легкий танк оказался на территории роты технического обеспечения.
- Ну и где подмога? – Живо поинтересовался «семидесятый» у ремонтников. – Надеюсь, хороший танк вы нам достали?
- Ну наконец хоть кто-то припёрся. - Один из техников хмыкнул, другие заулыбались. – Иди сюда!
Танк подошёл ближе.
- Распишись в получении тяжёлого танка и вали - забирай. Там он, за углом сарая скучает…
Чиркнув какую-то закорючку на листе приёма-передачи, текст на котором был уже почти не виден из-за темноты, легкий танк двинулся в указанном направлении, напевая всё ту же песенку из довоенного фильма «В поисках капитана Гранта».
- "Капитан-капитан, улыбнитесь, ведь улыбка это флаг кора… - Т-70 завернул за угол и увидел нового сослуживца.
- …бля"! – Офигевший «семидесятый» автоматически допел-проговорил последнее слово припева. А офигеть было от чего: там, за сараем, натянув по самые уши чёрное кепи и закутавшись в такого же цвета шинель сидел…
- ТИГР! – Глаза Т-70 округлились, а рука сама потянулась к пушке.
Тяжёлый немецкий танк кинул на вновь прибывшего мутный взгляд, двинул плечами… и ничего не сказал. Он просто продолжал сидеть и смотреть куда-то в непроглядную тёмную даль.
- Да вы что ох..ли, да чтобы я - советский танк - с этой бл…й фашистской сволочью служил в одной бригаде? Да х..й вам всем в солидоле и карданный вал туда же… Не буду брать, хоть под трибунал отправляйте! – орал Т-70, с матами-перематами подскочивший к старшому из «технарей» и трясший его как осину.
- Ага, пойдёшь как миленький! – Ухмылялся старший техник. – Ты в акте расписался, значит - твои проблемы: или на передовую его вести или в канаве добить.
Даааа, вот здесь он, как говаривал КВ-2, попал в «ситуёвину»: техники машину сдали, он её принял, ещё и документально отчитался. У, гады, ещё и лыбятся…
Нет большего счастья на свете, чем спихнуть свою ответственность на другого, на том свет широкий, блин, стоит и стоять будет!
Вздохнув, Т-70 двинулся в сторону свежеприобретённого «товара», на всякий случай передвинув пушку из-за спины на грудь.
- Ну что, немчура, вставай. Пошли… - Стараясь не подавать виду, что он побаивается этого, почти на две с половиной головы выше него здоровяка, злобно буркнул лёгкий танк.
Дитя немецкой военно-промышленной мысли молча встало и, также не говоря ни слова, двинулось на дорогу. Т-70 ещё раз сплюнул в сердцах и двинулся следом.
Полчаса шли молча. «Семидесятый», привыкший ходить быстрее, всё время вырывался вперёд, но вспоминал, что рядом «подотчетная вещь» и сбавлял темп. От этого маленький танк раздражался с каждой минутой всё больше и больше и курил одну папиросу за другой.
Где-то на пятой или шестой папиросе немец не выдержал.
- Слушай, русский, мы же с тобой будем служить в одном полку?
Советский танк оторопело уставился на источник звука, при этом его рука покрепче сжала спусковой механизм, так на всякий случай.
- Ну да. – наконец выдавил из себя Т-70. - А что?
- Понимаешь, - Pz.VI немного замялся. – я без курева уже три дня… А так, если мы будем служить в одной части, я раздобуду табак и верну столько же, сколько брал. То есть беру с обязательным возвратом!
- Ох ты! – Удивился легкий танк. – Это что же, у вас одалживают такую мелочь, да обязательно с заверением возврата, а иначе не дадут? Да, прав был товарищ Нечипоренко, когда говорил: «Капитализм делает из вольного человека трусливого раба».
Бери. – Т-70 протянул немцу пачку «Казбека» – Махнемся, так сказать, не глядя.
- Это как - «не глядя»? – Поинтересовался тяжелый танк. Он всё ещё медлил брать курево, внутренне борясь между желанием покурить и собственной гордостью.
- Хе, это старая солдатская традиция, ещё со Сталинграда! – Фыркнул «семидесятый». Глаза у немца сузились, он как-то по другому взглянул на своего собеседника. – Там, на берегу шмотки, «железо» и твоя жизнь ничего уже не стоили. Солдат там в среднем мог прожить полдня, ну может день, поэтому вещи потеряли всякую цену. Вот и появилась тогда игра, что-то вроде «гусарской рулетки», но без револьвера: берёт красноармеец какую-то вещь, прячет её за спину или в карман, подходит к другому и говорит: «Махнёмся, не глядя?». Отказать нельзя, и другой тоже что-то от себя выставляет. Потом они одновременно протягивают, значит…
- Но ведь обмен не равноценный. Так можно какую-нибудь бессмыслицу получить в обмен на нужную и ценную вещь!
- Можно. – Пожал плечами советский танк. – Я так с одной «сорокапяткой»… Ну, пушкой! – Ответил на недоуменный взгляд «Тигра» Т-70. – Поменялся. Мне достался речной якорь, откуда он только у неё, а ей – швейцарская оптика, снятая с фашист… врага. Как тебе обмен?
- Не равноценный - она получила большую выгоду!
- Выгоду, говоришь? Не всё выгодой можно мерить… - Т-70 пустил струйку дыма. – В следующем бою, часа через четыре, её ваши танки расстреляли… Вместе с оптикой.
Проскочив вперед пару шагов, «семидесятый» заметил, что Тигр стоит на месте, погрузившись в какие-то свои размышления.
- Чего встал? - Неожиданно обозлился советский танк. - Топай давай!
Дальше они шли молча.
***
Pz. VI, согнувшись в три погибели, спустился в укрепленный блиндаж. Внутри было еще темнее, чем на улице. Лампа-коптилка из трехдюймовой снарядной гильзы лишь размазывала по стенам эту темноту, оставляя в центре стола небольшое пятно света.
- Садитесь, товарищ Тигр. - Откуда-то из-за спины выплыла темная фигура, мягко подтолкнув его к грубо сколоченному табурету.
Собеседник уселся напротив, оставив в освещенном круге лишь гладко выбритое лицо и погоны старшего лейтенанта с незнакомым синим просветом:
- Поправьте меня, если я в чем-нибудь ошибусь. 27 декабря прошлого 1943-го года в бою под деревней Синявки вы отказались подчиняться командам и засели в воронке, после чего добровольно перешли на нашу сторону. Так?
- Всё так.
- И что же вас подвигло, если не секрет? - прищурился незнакомец.
- Фюрер заблуждается. Он ведет Германию к гибели. Каждый лишний день этой бойни приводит к напрасным жертвам. Мой долг, как честного немца, перестать затягивать войну и максимально способствовать ее скорейшему завершению.
- А вас не смущает, что вам в таком случае придется воевать против своих бывших хозяев, стрелять в ваших бывших друзей?..
- Я думал об этом. - Тихо, но твердо сказал тяжелый танк. - Они солдаты. Впрочем, как и я. Это их путь и судьба. А в тылу, в Фатерлянде, вражеская авиация сыплет бомбами по площадям, не разбирая целей. Там каждый день гибнут старики, женщины, дети...
Панцер всё сильнее повышал голос и на последней фразе закашлялся, дав «петуха». В глазах у него заблестели слезы.
- Курите? - Поспешил сменить тему особист, протягивая раскрытый портсигар. - Любым папиросам даст фор «Герцеговина Флор». Слышали про Маяковского?..
- Спасибо, у меня свои. - Pz. VI достал слегка помятую пачку с черным силуэтом горца на коне на фоне бело-синего горного хребта.
- Никак «Сокол»? - Вспомнил чекист оперативный псевдоним из личного дела легкого танка.
«Семидесятый» выделялся на общем фоне своим невероятным жизнелюбием и неудержимым бессребреничеством. Получив очередную шефскую посылку с родного завода, он раздавал ее содержимое чуть ли не за сутки. «А зачем оно мне? Всё равно сгорю» - так объяснял он свой наивный альтруизм. Но каждый раз возвращался из боя, побитый осколками, расцарапанный пулями, с гнутыми крыльями надгусеничных полок и сорванными ящиками ЗИП. И всё так же напевал себе под нос что-нибудь из милых довоенных песенок.
- Нет, «Казбек». - Ответил немец, прикуривая от коптилки (бензиновую зажигалку он «махнул не глядя» на почти полпачки папирос). - А что?
- Ничего, всё в порядке... - Задумчиво процедил старший лейтенант, вытягивая из планшета какую-то бумажку. «И Т-70» - приписал он сбоку химическим карандашом, затем сложил бумагу в плотный конверт. - Отдайте это вашему новому командиру. Вы свободны, товарищ Тигр.
***
СУ-122 уже отошла от скандала с «тридцатьчетвёртым» и теперь думала, как бы ей так помириться с «непобедимым и легендарным», чтобы инициатива исходила не от нее, а он сам догадался, что она это не со зла, просто не остыла еще после боя.
Тут мимо нее решительной походкой промаршировал Т-34, за которым шли Т-70 и кто-то еще. Этот кто-то был довольно высоким, что еще сильнее ощущалось рядом с невеликого росточка «семидесятым», и выглядел смутно знакомым. Правда, несколько маловатая ему темно-зеленая советская шинель с оторванным хлястиком и отмененными звездами политрука на рукавах смазывала впечатление от его нестандартной внешности, никак не давая вспомнить, где же она его могла видеть.
- Куда вы, соколики? - Окликнула она, главным образом, среднего танка, чтобы показать, что всё простила и вообще - на родственников не обижаются. Какие ни есть, а всё ж одна схема компоновки...
- Разведка боем! - Ответил за всех неунывающий легкий танк. - Мы быстро! Посмотрим, что там в Синявках, и сразу назад...
Три танка, такие разные по весу и размерам, выйдя на пересеченную местность, пошли с примерно одинаковой скоростью. Перевалив через наши окопы, они развернулись клином в сторону противника, выставив здоровяка вперед. За ними с криком «Ура!» поднялась из окопов пехота.
Первое время они шли по снежной целине со скоростью бегущего человека, прокладывая дорогу мотострелкам. Но когда противник открыл им навстречу артиллерийский огонь, наддали газу километров до двадцати и скрылись за околицей разбитой многодневными боями деревни.
Быстро вернуться не получилось. Окопавшиеся машины в течение двух суток держались вместе с пехотой в захваченном населенном пункте. Немцы упорно контратаковали, разозлившись не на шутку непонятно за что.
Ребятам помогала вся наличная артиллерия. СУ-122 вслепую перекидала из своей гаубицы тьму тьмущую фугасов по заявкам пехоты и танков. Но почему-то сердце замирало не от душевного «Спасибо, сестренка!» на частоте Т-34, не от искренней благодарности малютки Т-70, а от сухого голоса, еще более безжизненного из-за бесконечных помех в радиоэфире: «Хорошо. Есть попадание. Вы точны, фройляйн. Еще раз с тем же прицелом. Отлично. Конец связи».
И только когда фашисты выдохлись и отступили, а герои вернулись в бригаду, слегка пошатываясь от трофейного шнапса и распевая нестройными голосами «Три танкиста, три веселых друга», она впервые услышала от кого-то это страшное вражеское слово - «Тигр».
Тигр - это сорванные башни еще вчера молодых и сильных машин.
Тигр - это болванка, прилетевшая за полтора километра, непонятно откуда.
Тигр - это проутюженные окопы, исковерканные орудия, раздавленные пехотинцы.
Тигр - это вереница черных дымов, каждый из которых - горящий русский танк.
Тигр - это бессильная злоба на очередной срикошетивший от толстенной бронеплиты подкалиберный снаряд.
Тигр. Тигр. Тигр. Тигр. - Неистово колотилось о грудную клетку девичье сердечко бессонной ночью. - Тигр...
- Нет, ну ты мне скажи, какие у них могут быть общие интересы? - Не унимался Т-70. Руки были заняты чисткой и смазкой верной 45-мм пушки, а вот язык болтался без дела: - Конструкция, вооружение, снаряды, функции?..
- Никаких. - Пожал плечами «тридцатьчетвёртый». - Тигр - тяжелый танк с пушкой на базе 88-мм зенитного орудия со снарядами патронной зарядки. Основная задача - борьба с танками и противотанковыми средствами. СУ-122 - самоходная штурмовая гаубица на базе среднего танка со снарядами раздельно-гильзового заряжания. Задача - мобильная поддержка наступления, подавление огневых точек, разрушение полевых укреплений.
- А разве обязательно должно быть что-то общее? - Влезла в разговор старших СУ-76. Сестренка «семидесятого» недавно прибыла в бригаду. И пусть от ее навесного огня был не такой разрушительный эффект, как у СУ-122, всё-таки она очень старалась, действуя в одном строю с пехотой и прикрывая ее фланги.
Сама «сушка» сидела неподалеку и делала вид, что обсуждение боевых товарищей никоим образом ее не касается. А может быть, действительно была слишком занята. Перед ней лежала старая потрепанная шинель КВ-1, которую «Первый» не надевал с конца 1942 года, когда была отменена должность политического руководителя в связи с переходом на принцип единоначалия в армии. И сейчас всё ее внимание поглощала заплатка, которую она ставила на полуоторванный рукав. Заплаточка смотрелась очень аккуратно, на ней даже были вышити красными нитками четыре буквы - Т, И, Г, Р.
- Общего у нас и так хватает. - Категорично отрезал Т-34. - Одна беда, одна тревога, одна судьба, одна война. Одна на всех Победа будет для тех, кто доживет...
Полковник Ковалев Ефим Максимович стоял напротив выстроившейся перед ним 28-й бригады. Бригады? Да у него сейчас меньше машин, чем в одном комплектном батальоне. Семь Т-34, пять Т-70, одна СУ-122. И еще этот Тигр непонятный...
Бойцы преданно пожирали глазами командира. С первого дня на войне, два ордена Красного Знамени, орден Отечественной войны первой степени. За таким в огонь и воду. Да хотя бы и к черту в пасть!
- Красноармейцы! Танкисты! Товарищи! Мы идем по своей земле, дороже которой нет. И гоним с нее ненавистного врага. Каждый шаг дается нам кровью. Мы теряем друзей, которых не успели толком узнать. И вдвойне больней терять тех, к кому прикипел душой и сердцем. Нас осталось мало. Очень мало. Так, может быть, пойдем на формировку? Отдохнем, примем и обучим пополнение, получим технику? А фрицы пусть закрепляются, окапываются здесь?..
Его слова встретил глухой неодобрительный гул.
Яснее всех общее недовольство выразил Т-34 комбата:
- Один танк - танк. Два - взвод. Три - рота. Четыре - батальон. Пять - бригада. Шесть - полк. Семь - дивизия. Восемь - корпус. Девять - армия... Какая, нахрен, формировка???
Комбриг улыбнулся и поднял руку. Ропот стал понемногу стихать.
- Я рад, что в вас не ошибся. Советская Белоруссия третий год стонет под игом фашистских оккупантов. И каждый лишний день под кованым немецким сапогом - это чья-то оборванная жизнь. Поэтому завтра мы снова идем в бой. За час до рассвета всем выйти на исходный рубеж. Командиров прошу ко мне на совещание.
***
СУ-122 отдыхала после артподготовки. С ее последними залпами устремились в атаку наши танки и пехота. «Тридцатьчетверки» пошли вперед, закрывая собой «семидесяток», за которыми с протяжным «Урааа» бежали маленькие беззащитные человечки.
Вместе с буксируемыми орудиями «сушка» добросовестно расчищала подступы к вражеским позициям. А теперь с натугой продирала банником ствол гаубицы, прежде чем грузить в боеукладку новые снаряды, заблаговременно выложенные на грунт.
Pz. VI тоже остался в резерве. Но по другим причинам. Линию фронта он пересек с двойным боекомплектом, но сейчас каждый выстрел был для него на вес золота. Он предпочитал больше работать гусеницами и пулеметами (винтовочные патроны было проще доставать), а стрелять только наверняка и то - в случае крайней необходимости.
Наши тем временем преодолели первую полосу вражеских окопов и завязали бой в глубине обороны противника. Оттуда неистово хрипел в рацию командирский Т-34:
- Потери! Дайте огня! Горим! Как дрова горим!..
Кто еще сможет метать снаряды через голову своих подразделений? Самоходка, получив приказ, сорвалась с места и бросилась на подмогу. Чуть помедлив, за ней последовал и Тигр, постепенно обгоняя и выходя вперед уступом.
В горячке боя СУ-122 чуть не проморгала контратаку гитлеровцев. Сбоку на нее, злорадно ухмыляясь, выходили два Pz. IV, которых она заметила в самый последний момент. «Четверке» хватило бы и осколочно-фугасного снаряда в лоб, но самоходка чисто по-женски закрыла лицо руками и пронзительно завизжала.
Выстрел!
«Сушка» вздрогнула. Еще один. СУ-122 недоверчиво приоткрыла один глаз и поглядела в щелку между пальцами:
- Разве я еще жива?
С первого Pz. IV снесло башню. Второй пытался уйти и получил удар в борт. Тигр, развернувшись на месте, стоял теперь к ней в профиль.
- Фройляйн, не отвлекайтесь. Ваша задача - поддержка огнем главных сил. - Угрюмо бросил тяжелый танк, медленно вращая неповоротливую башню в поисках еще какой-нибудь неожиданной опасности.
- Ты это... того... спасибо что ли. - Робко улыбнулась самоходка.
- Пожалуйста. - Чуть смягчился Pz. VI. - Мне было не трудно. Почти.
***
Спорщики неожиданно поменялись местами. Теперь наскакивал «тридцатьчетверка», а Т-70 от него отбивался.
- У него шкура даже толще, чем у «Первого»! - Перешел на театральный шепот Т-34. - За ним в атаке, как за каменной стеной. Но всё равно неспокойно мне... Не наш он. Не наш! Пусть зеленый и со звёздами, но того и гляди - спросонья залеплю ему по силуэту.
- Ты кулачки-то разожми. - Насмешливо посоветовал «семидесятый». С пушкой он уже закончил и теперь неторопливо подтягивал гусеницы, чтобы, не приведи Главный Конструктор, ненароком не разуться в бою. - Он проверку прошел? Прошел. Вместе с нами бок о бок сражался. Тебе мало? Так он еще и брата привел...
- Ага. - Поддакнула ему СУ-76. - Тот, конечно, не такой герой, как наш Тигр, но тоже парень крепкий. Исполнительный.
СУ-122 их не слушала. Налюбовавшись поставленной латкой, она методично заштопывала прореху на груди, втайне мечтая, что когда-нибудь своими руками проколет там дырку для ордена. А может быть даже - Золотой Звезды, кто знает?..
Стоял горячий июль 44-го. В лесах и болотах Беларуси гремела операция «Багратион». 28-я гвардейская танковая бригада из неполного батальона превратилась в могучий ударный кулак, сокрушающий всё на своем пути. Тридцать два Т-34, тринадцать Т-70, четыре СУ-122, четыре СУ-76 и целых два Тигра.
Одним из тёплых летних вечеров на боевое охранение бригады вышел новенький Pz. Kpfw. VI Ausf. E. Он не пытался искать укрытий на местности, шел прямо с зажженными фарами, а в ответ на предупредительный (он же пристрелочный) выстрел поднял руки вверх, сделал брови «домиком» и умоляюще произнес:
- Руссишь панцер! Нихьт шиссен! Битте...
Они сидели вдвоем, замаскировавшись у каких-то сельскохозяйственных построек. Младший говорил, а старший слушал.
- Весной к нам заходил знакомый PzKpfw. III Ausf. N. Он был подбит в бою под Синявками и отправлен на капитальный ремонт в Германию. В общем, мама рассердилась, как ты понимаешь.
- Как она?
- Была истерика, приходил доктор. Ничего страшного, если честно. Но теперь она говорит, что у нее только один сын и наследник. Ты для нее умер. Или даже никогда не существовал.
- А для тебя?
- Я не знаю. Всё так сложно. Я привык, что ты старший, что ты всегда лучше знаешь, как правильно. Но я не хотел разбивать сердце нашей матери. Так что даже помогал ей прятать твои фотографии. Одну только себе оставил. Семейный пикник в Куммерсдорфе. Ты там такой милый. Я всегда считал, что эта башня тебе больше идет...
- Зачем пришел?
- Просто так. Увидел тебя через прицел. Захотелось подойти, поговорить. Узнать, наконец, зачем ты это сделал...
- Долго объяснять.
- А ты попробуй.
- К слову о фотографиях. На вот, посмотри.
Тигр передал брату увесистую пачку снимков и попутно пояснил их происхождение:
- Прорвали фронт, вышли на оперативный простор и наткнулись на какую-то тыловую колонну. Айнзатцкоммандо, как впоследствии выяснилось. И у одной из намотанных на гусеницы мразей оказалась любопытная привычка - фотографировать свою работу, которая ни одному нормальному человеку не привидится в самом ужасном ночном кошмаре. Наверное, он даже ей гордился и хвастался кому-то своими подвигами...
Младший не просмотрел и половины. Фотокарточки выпали из дрожащих рук, рассыпались под ногами, демаскируя укрытие.
- Пресвятая Дева Мария, да сколько же их?
- Не знаю. - Пожал плечами советский Тигр. - Товарищ Нечипоренко говорит, что каждый четвертый из белорусов...
- Нам же про это ничего не рассказывали...
- Нам много чего не рассказывали. Точнее, рассказывали всё наоборот. Я только здесь узнал про Бабий Яр, о Змиевской балке, про Хатынь...
- Тиигр! Тигрик! - Разрезал воздух ликующий девичий крик.
Со стороны передовой к ним бежала радостная самоходка, выкрикивая на ходу:
- Мы нашли тебе снаряды! Много!
- Вставай, пошли знакомиться. - Со странным выражением лица скомандовал брату Pz. VI и пошел навстречу САУ, чтобы получше рассмотреть боеприпас в ее руках.
- Да, это мой калибр. Откуда? - Спросил довольный тяжеловес.
- Раздавили батарею зениток. Флак 36. - Ответил за СУ-122 подошедший Т-34. Вроде и не так спешил, как она, а всё одно - умеет успевать, не торопясь. Зараза.
Тигр уже давно усвоил для себя: хочешь найти «тридцатьчетвёртого» - сначала найди «сушку». И средний танк обязательно нарисуется в паре шагов. Будет стоять спиной, сунув руки в карманы галифе, и старательно рассматривать птичек на небе. Как будто бы он оказался здесь чисто случайно – просто мимо проходил. С кем не бывает.
Неусыпный контроль ослабевал лишь в бою. Но тогда уж и продукту сумрачного тевтонского гения становилось не до лирики – будь он на острие атаки или маясь бездельем в личном резерве комбрига, супертяж гнал от себя все мысли, не касающиеся непосредственно идущей танковой драки.
Им так и не удалось толком поговорить. Хотя, может оно и к лучшему…
- Ты расстроен? Из-за зениток? - Искательно заглянула панцеру в глаза самоходка.
- Нет. Правда. Нечего тут по танкам стрелять, лучше бы там «Суперкрепостям» отбомбиться по детям мешали.
Pz. VI отвернулся, достал папиросы и спички и попытался прикурить, закрывая от ветра слабенький огонек ковшиком из сложенных ладоней. Но отделаться от девушки оказалось не так уж и просто.
- А кто это с тобой? - Не отставала самоходка.
Тигер-младший продолжал сидеть на том же месте, обхватив голову руками. Сбросив кепи на землю, он время от времени бешено ерошил светло-серую, «истинно арийскую» шевелюру, словно придавая дополнительную энергию интенсивно скрипящим извилинам.
- Мой младший брат. Принес вести из дома.
- Всё в порядке?
- В принципе, да. Если не считать того, что меня лишили наследства…
- А у тебя есть, что наследовать?
- Нештачка ёсць. – Криво усмехнулся Pz. VI. Он охотно перенимал разные словечки у хлебосольных белорусов. Причем хлебосольных в прямом смысле слова. Кроме хлеба в разоренном войной краю мало что могли предложить. Даже «бульба дробненькая» здесь почиталась славным угощением.
- Ну ничего. – Умеют же некоторые смотреть снизу вверх, что получается так, будто на тебя глядят сверху вниз. – Ты и без наследства вполне завидный жених.
- Я так не думаю. По-моему, совсем незавидный…
К ним подошел наконец-то нашедший в себе силы подняться Pz. VI(Е).
- Уже уходишь, братишка? – Спросил Тигр.
- Нет. Я остаюсь. С тобой.
- А как же матушка?
- Мы ей потом всё расскажем. Она нас поймет. И простит.
Шверпанцер порывисто обнял младшего, стиснув так, что у того глаза на лоб полезли:
- Гут! Зэр гут, майн либер брудер!
Эпилог
- Ну что же ты так, Тигруля...
Голова Pz. VI лежала на коленях СУ-122, а сверху, почти касаясь лица, над ним нависали два восхитительных полушария.
- Оно того стоило... кхх-кххх-кххх... - Кашель сотряс его большое тело, отдавшись нестерпимой болью в развороченном боку.
- Молчи! Молчи, тебе вредно разговаривать... - Чуть не плакала самоходка.
- Мне сейчас уже ничего не вр... грр-кххх-кххх... ааай, боольнооо...
На голову Тигра, нежно удерживаемую в тонких, но крепких ладонях, измазанных землей и пороховой гарью, упало несколько горячих капель.
- А как же я? Ведь я же...
Он огромным усилием воли поднял вверх ставшую невероятно тяжелой левую руку (что с правой, он не знал и не хотел об этом думать) и погладил ее по щеке.
- Прости, маленькая. Я не хотел этого...
- Но как я смогу... без тебя?..
- Ничего... кх-кхх... Встретишь другого тяжелого танка... хорошего, советского... грр-кхх... с идеологически правильным именем... которым не пугают ваших детей... кхх-кххх... ааайййй...
- Тигруля... тигруленька, миленький...
- Муттерхен, энтшульдиген зи битте... Ихь либе дихь, майне кляй...
Позднее, 28-й гвардейской танковой бригадой был захвачен еще один «Тигр» (сведениями о том, где и когда это произошло, авторы не располагают), так как по состоянию на 27 июля 1944 г. она имела в своем составе 47 танков: 32 Т-34, 13 Т-70, 4 СУ-122, 4 СУ-76 и 2 Pz. Kpfw. VI «Тигр». Эта техника с успехом участвовала в операции «Багратион», изгоняя с территории Белоруссии бывших хозяев советских «Тигров». По состоянию на 6 октября 1944 г. в 28-й гвардейской танковой бригаде имелось: танков Т-34 - 65, танков PzKpfw VI «Тигр» - 1.
автор: в основном TrashTank, а Я так - почитать, покрасить...
обоснуй и идея: Неназванный
персонажи: Т-34, Т-70, СУ-122, СУ-76 и Pz. Kpfw. VI «Тигр»
бета: вроде есть
Пролог
С утра пошёл снежок и присыпал мягким белым покрывалом следы, оставленные глупыми и самовлюблёнными существами, считавшими себя венцом творения Божьего, а заодно и царями природы – воронки, окопы, переломанные деревья, трупы солдат противостоящих друг другу армий.
Снег весело скрипел под ногами… По наезженной фронтовой дороге шли двое. Один высокий, одетый в чёрную осеннюю шинель, другой – низенький, в тёплом бараньем полушубке.
…Евреев стреляем? – Удивлённо спросил высокий, на гневный вопрос низенького. – Евреев мы не стреляем. По существующей доктрине они отнесены к унтерменшам, то есть расово неполноценным людям и собраны в гетто. Для них существует ограничение на различные виды работ, список я не помню, только то, что начальниками производств они быть не могут. Но расстреливать… зачем?
дальше
- Это я спрашиваю «зачем»? Зачем ваш придурошный фюрер объявил, что уничтожит евреев как класс? – свирепо прошипел низенький.
- Ничего такого фюрер не объявлял. – Собеседник в чёрной шинели поморщился на слове «придурошный». – То есть объявлял, но на счет цыган, а не евреев. У вас в России всё перепутают. Цыгане – полностью асоциальная народность, их невозможно адаптировать ни к какому обществу, они живут своей группой! Причём эта группа не признаёт никаких государственных законов и постоянно нарушает их. Гитлер дал три месяца срока, чтобы их таборы ушли с территории Германии. Те, кто не сделал этого, в целях профилактики правонарушений, были ликвидированы. Ты знаешь, мы – немцы – практичный народ: была поставлена задача, чтобы ни одного цыгана на территории Рейха не было, она была выполнена точно в срок. Про немецких евреев такой задачи не стояло. Была бы – выполнили так же, как и с цыганами, но никому в голову не пришло её ставить…
- Заткнись, мурло фашистское. – Злобно сплюнул на дорогу «бараний полушубок» - Вот доберёмся в бригаду, там с тобой наш замполит Нечипоренко поговорит!
***
Бой у белорусской деревни Синявки сильно потрепал бригаду - потери были страшные и в живой силе, и в технике. Начштаба вовсю материл зампотеха на предмет ремонта танков, а тот в свою очередь почти открыто посылал старшего по званию в далёкий пеший поход. Причина недостатка техники и запчастей была одна - «тылы», как всегда, не успевали за яростным наступление доблестной 28-й гвардейской танковой бригады 39-й армии Белорусского фронта.
Вечерело. Т-70, закинув руки за голову, попыхивал папироской и смотрел на то, как первые звёздочки зажигались на небосводе. Рядом, примостившись на поваленном дереве, сидели Т-34 и СУ-122, гневно обсуждая результаты атаки.
«Тридцатьчетвёртый» вовсю костерил самоходку за то, что девушка не успела вовремя подавить немецкую пушку, и их командир, то есть он, получил добрячую затычку под ребра. Самоходка, которая первые месяцы побаивалась этого «крушителя фашистских танков» и уже «легендарной машины», теперь открыто орала в ответ на танк «…мол, нефиг разным героям лезть туда, куда не следует, проявляя нездоровую инициативу, при этом забывая о полосе своего наступления».
Их переругивания, поначалу веселившие «семидесятого», на пятнадцатой минуте спора начали его напрягать. Поэтому вызов к командиру роты он, плюнув на солдатскую пословицу «подальше от начальства, поближе к кухне», принял с радостью… почти.
- Здорово, боец! – Приветствовал вошедшего в землянку Т-70 ротный, над головой которого сейчас колдовала старший сержант медицинской службы Лизочка.
- Здравия жела…
- Ой, да не ори ты… - Поморщился капитан. - Тут и так эта голова раскалывается, ещё и докторша меня добить поскорее хочет... Ай, за что!!!
- Ах! - Моргнула такими невинными глазками Лизочка, что прямо хотелось ей поверить. – Туго повязочку наложила? Ну вы терпите, товарищ капитан, до свадьбы заживёт.
- Я разведён! – Хмуро протянул раненный комроты и пронзительно глянул на сержанта. Та зарделась.
- Кхэ-ммм. – Разрушил их милое созерцание друг друга Т-70. – Так зачем вызывали, тащ капитан?
- А? – Вырвался из плена женских глаз танкист. – С эртэо звонили, сказали, что удалось достать ещё один танк для нашей бригады. Будь другом – сбегай приведи. Понимаю, что устал, все сейчас устали, но - надо.
- Ладно, схожу. – Кивнул Т-70. Всё складывалось почти в лучшем виде: на «передке» его бы выслали в дозор или отправили на кухонные работы, а так идёшь себе в тыл. Там куревом можно разжиться, новостями, да ещё с тягачами «за жизнь» поболтать, а может и выпить чего-то найдётся.
Спустя сорок минут, весело напевая себе под нос песенку про отважного капитана, легкий танк оказался на территории роты технического обеспечения.
- Ну и где подмога? – Живо поинтересовался «семидесятый» у ремонтников. – Надеюсь, хороший танк вы нам достали?
- Ну наконец хоть кто-то припёрся. - Один из техников хмыкнул, другие заулыбались. – Иди сюда!
Танк подошёл ближе.
- Распишись в получении тяжёлого танка и вали - забирай. Там он, за углом сарая скучает…
Чиркнув какую-то закорючку на листе приёма-передачи, текст на котором был уже почти не виден из-за темноты, легкий танк двинулся в указанном направлении, напевая всё ту же песенку из довоенного фильма «В поисках капитана Гранта».
- "Капитан-капитан, улыбнитесь, ведь улыбка это флаг кора… - Т-70 завернул за угол и увидел нового сослуживца.
- …бля"! – Офигевший «семидесятый» автоматически допел-проговорил последнее слово припева. А офигеть было от чего: там, за сараем, натянув по самые уши чёрное кепи и закутавшись в такого же цвета шинель сидел…
- ТИГР! – Глаза Т-70 округлились, а рука сама потянулась к пушке.
Тяжёлый немецкий танк кинул на вновь прибывшего мутный взгляд, двинул плечами… и ничего не сказал. Он просто продолжал сидеть и смотреть куда-то в непроглядную тёмную даль.
- Да вы что ох..ли, да чтобы я - советский танк - с этой бл…й фашистской сволочью служил в одной бригаде? Да х..й вам всем в солидоле и карданный вал туда же… Не буду брать, хоть под трибунал отправляйте! – орал Т-70, с матами-перематами подскочивший к старшому из «технарей» и трясший его как осину.
- Ага, пойдёшь как миленький! – Ухмылялся старший техник. – Ты в акте расписался, значит - твои проблемы: или на передовую его вести или в канаве добить.
Даааа, вот здесь он, как говаривал КВ-2, попал в «ситуёвину»: техники машину сдали, он её принял, ещё и документально отчитался. У, гады, ещё и лыбятся…
Нет большего счастья на свете, чем спихнуть свою ответственность на другого, на том свет широкий, блин, стоит и стоять будет!
Вздохнув, Т-70 двинулся в сторону свежеприобретённого «товара», на всякий случай передвинув пушку из-за спины на грудь.
- Ну что, немчура, вставай. Пошли… - Стараясь не подавать виду, что он побаивается этого, почти на две с половиной головы выше него здоровяка, злобно буркнул лёгкий танк.
Дитя немецкой военно-промышленной мысли молча встало и, также не говоря ни слова, двинулось на дорогу. Т-70 ещё раз сплюнул в сердцах и двинулся следом.
Полчаса шли молча. «Семидесятый», привыкший ходить быстрее, всё время вырывался вперёд, но вспоминал, что рядом «подотчетная вещь» и сбавлял темп. От этого маленький танк раздражался с каждой минутой всё больше и больше и курил одну папиросу за другой.
Где-то на пятой или шестой папиросе немец не выдержал.
- Слушай, русский, мы же с тобой будем служить в одном полку?
Советский танк оторопело уставился на источник звука, при этом его рука покрепче сжала спусковой механизм, так на всякий случай.
- Ну да. – наконец выдавил из себя Т-70. - А что?
- Понимаешь, - Pz.VI немного замялся. – я без курева уже три дня… А так, если мы будем служить в одной части, я раздобуду табак и верну столько же, сколько брал. То есть беру с обязательным возвратом!
- Ох ты! – Удивился легкий танк. – Это что же, у вас одалживают такую мелочь, да обязательно с заверением возврата, а иначе не дадут? Да, прав был товарищ Нечипоренко, когда говорил: «Капитализм делает из вольного человека трусливого раба».
Бери. – Т-70 протянул немцу пачку «Казбека» – Махнемся, так сказать, не глядя.
- Это как - «не глядя»? – Поинтересовался тяжелый танк. Он всё ещё медлил брать курево, внутренне борясь между желанием покурить и собственной гордостью.
- Хе, это старая солдатская традиция, ещё со Сталинграда! – Фыркнул «семидесятый». Глаза у немца сузились, он как-то по другому взглянул на своего собеседника. – Там, на берегу шмотки, «железо» и твоя жизнь ничего уже не стоили. Солдат там в среднем мог прожить полдня, ну может день, поэтому вещи потеряли всякую цену. Вот и появилась тогда игра, что-то вроде «гусарской рулетки», но без револьвера: берёт красноармеец какую-то вещь, прячет её за спину или в карман, подходит к другому и говорит: «Махнёмся, не глядя?». Отказать нельзя, и другой тоже что-то от себя выставляет. Потом они одновременно протягивают, значит…
- Но ведь обмен не равноценный. Так можно какую-нибудь бессмыслицу получить в обмен на нужную и ценную вещь!
- Можно. – Пожал плечами советский танк. – Я так с одной «сорокапяткой»… Ну, пушкой! – Ответил на недоуменный взгляд «Тигра» Т-70. – Поменялся. Мне достался речной якорь, откуда он только у неё, а ей – швейцарская оптика, снятая с фашист… врага. Как тебе обмен?
- Не равноценный - она получила большую выгоду!
- Выгоду, говоришь? Не всё выгодой можно мерить… - Т-70 пустил струйку дыма. – В следующем бою, часа через четыре, её ваши танки расстреляли… Вместе с оптикой.
Проскочив вперед пару шагов, «семидесятый» заметил, что Тигр стоит на месте, погрузившись в какие-то свои размышления.
- Чего встал? - Неожиданно обозлился советский танк. - Топай давай!
Дальше они шли молча.
***
Pz. VI, согнувшись в три погибели, спустился в укрепленный блиндаж. Внутри было еще темнее, чем на улице. Лампа-коптилка из трехдюймовой снарядной гильзы лишь размазывала по стенам эту темноту, оставляя в центре стола небольшое пятно света.
- Садитесь, товарищ Тигр. - Откуда-то из-за спины выплыла темная фигура, мягко подтолкнув его к грубо сколоченному табурету.
Собеседник уселся напротив, оставив в освещенном круге лишь гладко выбритое лицо и погоны старшего лейтенанта с незнакомым синим просветом:
- Поправьте меня, если я в чем-нибудь ошибусь. 27 декабря прошлого 1943-го года в бою под деревней Синявки вы отказались подчиняться командам и засели в воронке, после чего добровольно перешли на нашу сторону. Так?
- Всё так.
- И что же вас подвигло, если не секрет? - прищурился незнакомец.
- Фюрер заблуждается. Он ведет Германию к гибели. Каждый лишний день этой бойни приводит к напрасным жертвам. Мой долг, как честного немца, перестать затягивать войну и максимально способствовать ее скорейшему завершению.
- А вас не смущает, что вам в таком случае придется воевать против своих бывших хозяев, стрелять в ваших бывших друзей?..
- Я думал об этом. - Тихо, но твердо сказал тяжелый танк. - Они солдаты. Впрочем, как и я. Это их путь и судьба. А в тылу, в Фатерлянде, вражеская авиация сыплет бомбами по площадям, не разбирая целей. Там каждый день гибнут старики, женщины, дети...
Панцер всё сильнее повышал голос и на последней фразе закашлялся, дав «петуха». В глазах у него заблестели слезы.
- Курите? - Поспешил сменить тему особист, протягивая раскрытый портсигар. - Любым папиросам даст фор «Герцеговина Флор». Слышали про Маяковского?..
- Спасибо, у меня свои. - Pz. VI достал слегка помятую пачку с черным силуэтом горца на коне на фоне бело-синего горного хребта.
- Никак «Сокол»? - Вспомнил чекист оперативный псевдоним из личного дела легкого танка.
«Семидесятый» выделялся на общем фоне своим невероятным жизнелюбием и неудержимым бессребреничеством. Получив очередную шефскую посылку с родного завода, он раздавал ее содержимое чуть ли не за сутки. «А зачем оно мне? Всё равно сгорю» - так объяснял он свой наивный альтруизм. Но каждый раз возвращался из боя, побитый осколками, расцарапанный пулями, с гнутыми крыльями надгусеничных полок и сорванными ящиками ЗИП. И всё так же напевал себе под нос что-нибудь из милых довоенных песенок.
- Нет, «Казбек». - Ответил немец, прикуривая от коптилки (бензиновую зажигалку он «махнул не глядя» на почти полпачки папирос). - А что?
- Ничего, всё в порядке... - Задумчиво процедил старший лейтенант, вытягивая из планшета какую-то бумажку. «И Т-70» - приписал он сбоку химическим карандашом, затем сложил бумагу в плотный конверт. - Отдайте это вашему новому командиру. Вы свободны, товарищ Тигр.
***
СУ-122 уже отошла от скандала с «тридцатьчетвёртым» и теперь думала, как бы ей так помириться с «непобедимым и легендарным», чтобы инициатива исходила не от нее, а он сам догадался, что она это не со зла, просто не остыла еще после боя.
Тут мимо нее решительной походкой промаршировал Т-34, за которым шли Т-70 и кто-то еще. Этот кто-то был довольно высоким, что еще сильнее ощущалось рядом с невеликого росточка «семидесятым», и выглядел смутно знакомым. Правда, несколько маловатая ему темно-зеленая советская шинель с оторванным хлястиком и отмененными звездами политрука на рукавах смазывала впечатление от его нестандартной внешности, никак не давая вспомнить, где же она его могла видеть.
- Куда вы, соколики? - Окликнула она, главным образом, среднего танка, чтобы показать, что всё простила и вообще - на родственников не обижаются. Какие ни есть, а всё ж одна схема компоновки...
- Разведка боем! - Ответил за всех неунывающий легкий танк. - Мы быстро! Посмотрим, что там в Синявках, и сразу назад...
Три танка, такие разные по весу и размерам, выйдя на пересеченную местность, пошли с примерно одинаковой скоростью. Перевалив через наши окопы, они развернулись клином в сторону противника, выставив здоровяка вперед. За ними с криком «Ура!» поднялась из окопов пехота.
Первое время они шли по снежной целине со скоростью бегущего человека, прокладывая дорогу мотострелкам. Но когда противник открыл им навстречу артиллерийский огонь, наддали газу километров до двадцати и скрылись за околицей разбитой многодневными боями деревни.
Быстро вернуться не получилось. Окопавшиеся машины в течение двух суток держались вместе с пехотой в захваченном населенном пункте. Немцы упорно контратаковали, разозлившись не на шутку непонятно за что.
Ребятам помогала вся наличная артиллерия. СУ-122 вслепую перекидала из своей гаубицы тьму тьмущую фугасов по заявкам пехоты и танков. Но почему-то сердце замирало не от душевного «Спасибо, сестренка!» на частоте Т-34, не от искренней благодарности малютки Т-70, а от сухого голоса, еще более безжизненного из-за бесконечных помех в радиоэфире: «Хорошо. Есть попадание. Вы точны, фройляйн. Еще раз с тем же прицелом. Отлично. Конец связи».
И только когда фашисты выдохлись и отступили, а герои вернулись в бригаду, слегка пошатываясь от трофейного шнапса и распевая нестройными голосами «Три танкиста, три веселых друга», она впервые услышала от кого-то это страшное вражеское слово - «Тигр».
Тигр - это сорванные башни еще вчера молодых и сильных машин.
Тигр - это болванка, прилетевшая за полтора километра, непонятно откуда.
Тигр - это проутюженные окопы, исковерканные орудия, раздавленные пехотинцы.
Тигр - это вереница черных дымов, каждый из которых - горящий русский танк.
Тигр - это бессильная злоба на очередной срикошетивший от толстенной бронеплиты подкалиберный снаряд.
Тигр. Тигр. Тигр. Тигр. - Неистово колотилось о грудную клетку девичье сердечко бессонной ночью. - Тигр...
***
- Нет, ну ты мне скажи, какие у них могут быть общие интересы? - Не унимался Т-70. Руки были заняты чисткой и смазкой верной 45-мм пушки, а вот язык болтался без дела: - Конструкция, вооружение, снаряды, функции?..
- Никаких. - Пожал плечами «тридцатьчетвёртый». - Тигр - тяжелый танк с пушкой на базе 88-мм зенитного орудия со снарядами патронной зарядки. Основная задача - борьба с танками и противотанковыми средствами. СУ-122 - самоходная штурмовая гаубица на базе среднего танка со снарядами раздельно-гильзового заряжания. Задача - мобильная поддержка наступления, подавление огневых точек, разрушение полевых укреплений.
- А разве обязательно должно быть что-то общее? - Влезла в разговор старших СУ-76. Сестренка «семидесятого» недавно прибыла в бригаду. И пусть от ее навесного огня был не такой разрушительный эффект, как у СУ-122, всё-таки она очень старалась, действуя в одном строю с пехотой и прикрывая ее фланги.
Сама «сушка» сидела неподалеку и делала вид, что обсуждение боевых товарищей никоим образом ее не касается. А может быть, действительно была слишком занята. Перед ней лежала старая потрепанная шинель КВ-1, которую «Первый» не надевал с конца 1942 года, когда была отменена должность политического руководителя в связи с переходом на принцип единоначалия в армии. И сейчас всё ее внимание поглощала заплатка, которую она ставила на полуоторванный рукав. Заплаточка смотрелась очень аккуратно, на ней даже были вышити красными нитками четыре буквы - Т, И, Г, Р.
- Общего у нас и так хватает. - Категорично отрезал Т-34. - Одна беда, одна тревога, одна судьба, одна война. Одна на всех Победа будет для тех, кто доживет...
***
Полковник Ковалев Ефим Максимович стоял напротив выстроившейся перед ним 28-й бригады. Бригады? Да у него сейчас меньше машин, чем в одном комплектном батальоне. Семь Т-34, пять Т-70, одна СУ-122. И еще этот Тигр непонятный...
Бойцы преданно пожирали глазами командира. С первого дня на войне, два ордена Красного Знамени, орден Отечественной войны первой степени. За таким в огонь и воду. Да хотя бы и к черту в пасть!
- Красноармейцы! Танкисты! Товарищи! Мы идем по своей земле, дороже которой нет. И гоним с нее ненавистного врага. Каждый шаг дается нам кровью. Мы теряем друзей, которых не успели толком узнать. И вдвойне больней терять тех, к кому прикипел душой и сердцем. Нас осталось мало. Очень мало. Так, может быть, пойдем на формировку? Отдохнем, примем и обучим пополнение, получим технику? А фрицы пусть закрепляются, окапываются здесь?..
Его слова встретил глухой неодобрительный гул.
Яснее всех общее недовольство выразил Т-34 комбата:
- Один танк - танк. Два - взвод. Три - рота. Четыре - батальон. Пять - бригада. Шесть - полк. Семь - дивизия. Восемь - корпус. Девять - армия... Какая, нахрен, формировка???
Комбриг улыбнулся и поднял руку. Ропот стал понемногу стихать.
- Я рад, что в вас не ошибся. Советская Белоруссия третий год стонет под игом фашистских оккупантов. И каждый лишний день под кованым немецким сапогом - это чья-то оборванная жизнь. Поэтому завтра мы снова идем в бой. За час до рассвета всем выйти на исходный рубеж. Командиров прошу ко мне на совещание.
***
СУ-122 отдыхала после артподготовки. С ее последними залпами устремились в атаку наши танки и пехота. «Тридцатьчетверки» пошли вперед, закрывая собой «семидесяток», за которыми с протяжным «Урааа» бежали маленькие беззащитные человечки.
Вместе с буксируемыми орудиями «сушка» добросовестно расчищала подступы к вражеским позициям. А теперь с натугой продирала банником ствол гаубицы, прежде чем грузить в боеукладку новые снаряды, заблаговременно выложенные на грунт.
Pz. VI тоже остался в резерве. Но по другим причинам. Линию фронта он пересек с двойным боекомплектом, но сейчас каждый выстрел был для него на вес золота. Он предпочитал больше работать гусеницами и пулеметами (винтовочные патроны было проще доставать), а стрелять только наверняка и то - в случае крайней необходимости.
Наши тем временем преодолели первую полосу вражеских окопов и завязали бой в глубине обороны противника. Оттуда неистово хрипел в рацию командирский Т-34:
- Потери! Дайте огня! Горим! Как дрова горим!..
Кто еще сможет метать снаряды через голову своих подразделений? Самоходка, получив приказ, сорвалась с места и бросилась на подмогу. Чуть помедлив, за ней последовал и Тигр, постепенно обгоняя и выходя вперед уступом.
В горячке боя СУ-122 чуть не проморгала контратаку гитлеровцев. Сбоку на нее, злорадно ухмыляясь, выходили два Pz. IV, которых она заметила в самый последний момент. «Четверке» хватило бы и осколочно-фугасного снаряда в лоб, но самоходка чисто по-женски закрыла лицо руками и пронзительно завизжала.
Выстрел!
«Сушка» вздрогнула. Еще один. СУ-122 недоверчиво приоткрыла один глаз и поглядела в щелку между пальцами:
- Разве я еще жива?
С первого Pz. IV снесло башню. Второй пытался уйти и получил удар в борт. Тигр, развернувшись на месте, стоял теперь к ней в профиль.
- Фройляйн, не отвлекайтесь. Ваша задача - поддержка огнем главных сил. - Угрюмо бросил тяжелый танк, медленно вращая неповоротливую башню в поисках еще какой-нибудь неожиданной опасности.
- Ты это... того... спасибо что ли. - Робко улыбнулась самоходка.
- Пожалуйста. - Чуть смягчился Pz. VI. - Мне было не трудно. Почти.
***
Спорщики неожиданно поменялись местами. Теперь наскакивал «тридцатьчетверка», а Т-70 от него отбивался.
- У него шкура даже толще, чем у «Первого»! - Перешел на театральный шепот Т-34. - За ним в атаке, как за каменной стеной. Но всё равно неспокойно мне... Не наш он. Не наш! Пусть зеленый и со звёздами, но того и гляди - спросонья залеплю ему по силуэту.
- Ты кулачки-то разожми. - Насмешливо посоветовал «семидесятый». С пушкой он уже закончил и теперь неторопливо подтягивал гусеницы, чтобы, не приведи Главный Конструктор, ненароком не разуться в бою. - Он проверку прошел? Прошел. Вместе с нами бок о бок сражался. Тебе мало? Так он еще и брата привел...
- Ага. - Поддакнула ему СУ-76. - Тот, конечно, не такой герой, как наш Тигр, но тоже парень крепкий. Исполнительный.
СУ-122 их не слушала. Налюбовавшись поставленной латкой, она методично заштопывала прореху на груди, втайне мечтая, что когда-нибудь своими руками проколет там дырку для ордена. А может быть даже - Золотой Звезды, кто знает?..
***
Стоял горячий июль 44-го. В лесах и болотах Беларуси гремела операция «Багратион». 28-я гвардейская танковая бригада из неполного батальона превратилась в могучий ударный кулак, сокрушающий всё на своем пути. Тридцать два Т-34, тринадцать Т-70, четыре СУ-122, четыре СУ-76 и целых два Тигра.
Одним из тёплых летних вечеров на боевое охранение бригады вышел новенький Pz. Kpfw. VI Ausf. E. Он не пытался искать укрытий на местности, шел прямо с зажженными фарами, а в ответ на предупредительный (он же пристрелочный) выстрел поднял руки вверх, сделал брови «домиком» и умоляюще произнес:
- Руссишь панцер! Нихьт шиссен! Битте...
Они сидели вдвоем, замаскировавшись у каких-то сельскохозяйственных построек. Младший говорил, а старший слушал.
- Весной к нам заходил знакомый PzKpfw. III Ausf. N. Он был подбит в бою под Синявками и отправлен на капитальный ремонт в Германию. В общем, мама рассердилась, как ты понимаешь.
- Как она?
- Была истерика, приходил доктор. Ничего страшного, если честно. Но теперь она говорит, что у нее только один сын и наследник. Ты для нее умер. Или даже никогда не существовал.
- А для тебя?
- Я не знаю. Всё так сложно. Я привык, что ты старший, что ты всегда лучше знаешь, как правильно. Но я не хотел разбивать сердце нашей матери. Так что даже помогал ей прятать твои фотографии. Одну только себе оставил. Семейный пикник в Куммерсдорфе. Ты там такой милый. Я всегда считал, что эта башня тебе больше идет...
- Зачем пришел?
- Просто так. Увидел тебя через прицел. Захотелось подойти, поговорить. Узнать, наконец, зачем ты это сделал...
- Долго объяснять.
- А ты попробуй.
- К слову о фотографиях. На вот, посмотри.
Тигр передал брату увесистую пачку снимков и попутно пояснил их происхождение:
- Прорвали фронт, вышли на оперативный простор и наткнулись на какую-то тыловую колонну. Айнзатцкоммандо, как впоследствии выяснилось. И у одной из намотанных на гусеницы мразей оказалась любопытная привычка - фотографировать свою работу, которая ни одному нормальному человеку не привидится в самом ужасном ночном кошмаре. Наверное, он даже ей гордился и хвастался кому-то своими подвигами...
Младший не просмотрел и половины. Фотокарточки выпали из дрожащих рук, рассыпались под ногами, демаскируя укрытие.
- Пресвятая Дева Мария, да сколько же их?
- Не знаю. - Пожал плечами советский Тигр. - Товарищ Нечипоренко говорит, что каждый четвертый из белорусов...
- Нам же про это ничего не рассказывали...
- Нам много чего не рассказывали. Точнее, рассказывали всё наоборот. Я только здесь узнал про Бабий Яр, о Змиевской балке, про Хатынь...
- Тиигр! Тигрик! - Разрезал воздух ликующий девичий крик.
Со стороны передовой к ним бежала радостная самоходка, выкрикивая на ходу:
- Мы нашли тебе снаряды! Много!
- Вставай, пошли знакомиться. - Со странным выражением лица скомандовал брату Pz. VI и пошел навстречу САУ, чтобы получше рассмотреть боеприпас в ее руках.
- Да, это мой калибр. Откуда? - Спросил довольный тяжеловес.
- Раздавили батарею зениток. Флак 36. - Ответил за СУ-122 подошедший Т-34. Вроде и не так спешил, как она, а всё одно - умеет успевать, не торопясь. Зараза.
Тигр уже давно усвоил для себя: хочешь найти «тридцатьчетвёртого» - сначала найди «сушку». И средний танк обязательно нарисуется в паре шагов. Будет стоять спиной, сунув руки в карманы галифе, и старательно рассматривать птичек на небе. Как будто бы он оказался здесь чисто случайно – просто мимо проходил. С кем не бывает.
Неусыпный контроль ослабевал лишь в бою. Но тогда уж и продукту сумрачного тевтонского гения становилось не до лирики – будь он на острие атаки или маясь бездельем в личном резерве комбрига, супертяж гнал от себя все мысли, не касающиеся непосредственно идущей танковой драки.
Им так и не удалось толком поговорить. Хотя, может оно и к лучшему…
- Ты расстроен? Из-за зениток? - Искательно заглянула панцеру в глаза самоходка.
- Нет. Правда. Нечего тут по танкам стрелять, лучше бы там «Суперкрепостям» отбомбиться по детям мешали.
Pz. VI отвернулся, достал папиросы и спички и попытался прикурить, закрывая от ветра слабенький огонек ковшиком из сложенных ладоней. Но отделаться от девушки оказалось не так уж и просто.
- А кто это с тобой? - Не отставала самоходка.
Тигер-младший продолжал сидеть на том же месте, обхватив голову руками. Сбросив кепи на землю, он время от времени бешено ерошил светло-серую, «истинно арийскую» шевелюру, словно придавая дополнительную энергию интенсивно скрипящим извилинам.
- Мой младший брат. Принес вести из дома.
- Всё в порядке?
- В принципе, да. Если не считать того, что меня лишили наследства…
- А у тебя есть, что наследовать?
- Нештачка ёсць. – Криво усмехнулся Pz. VI. Он охотно перенимал разные словечки у хлебосольных белорусов. Причем хлебосольных в прямом смысле слова. Кроме хлеба в разоренном войной краю мало что могли предложить. Даже «бульба дробненькая» здесь почиталась славным угощением.
- Ну ничего. – Умеют же некоторые смотреть снизу вверх, что получается так, будто на тебя глядят сверху вниз. – Ты и без наследства вполне завидный жених.
- Я так не думаю. По-моему, совсем незавидный…
К ним подошел наконец-то нашедший в себе силы подняться Pz. VI(Е).
- Уже уходишь, братишка? – Спросил Тигр.
- Нет. Я остаюсь. С тобой.
- А как же матушка?
- Мы ей потом всё расскажем. Она нас поймет. И простит.
Шверпанцер порывисто обнял младшего, стиснув так, что у того глаза на лоб полезли:
- Гут! Зэр гут, майн либер брудер!
Эпилог
- Ну что же ты так, Тигруля...
Голова Pz. VI лежала на коленях СУ-122, а сверху, почти касаясь лица, над ним нависали два восхитительных полушария.
- Оно того стоило... кхх-кххх-кххх... - Кашель сотряс его большое тело, отдавшись нестерпимой болью в развороченном боку.
- Молчи! Молчи, тебе вредно разговаривать... - Чуть не плакала самоходка.
- Мне сейчас уже ничего не вр... грр-кххх-кххх... ааай, боольнооо...
На голову Тигра, нежно удерживаемую в тонких, но крепких ладонях, измазанных землей и пороховой гарью, упало несколько горячих капель.
- А как же я? Ведь я же...
Он огромным усилием воли поднял вверх ставшую невероятно тяжелой левую руку (что с правой, он не знал и не хотел об этом думать) и погладил ее по щеке.
- Прости, маленькая. Я не хотел этого...
- Но как я смогу... без тебя?..
- Ничего... кх-кхх... Встретишь другого тяжелого танка... хорошего, советского... грр-кхх... с идеологически правильным именем... которым не пугают ваших детей... кхх-кххх... ааайййй...
- Тигруля... тигруленька, миленький...
- Муттерхен, энтшульдиген зи битте... Ихь либе дихь, майне кляй...
обоснуй:
Видимо, первой частью Красной Армии, использовавшей трофейные «Тигры», стала 28-я гвардейская танковая бригада (39-я армия, Белорусский фронт). 27 декабря 1943 г. во время атаки «Тигров» 507-го батальона у деревни Синявки, одна из машин застряла в воронке и была покинута экипажем. Танкисты 28-й гвардейской танковой бригады сумели вытащить «Тигр» и привезти его в свое расположение. Машина оказалась совершенно исправной, и командование бригады решило использовать его в боях (к этому времени бригада имела всего 7 Т-34, 5 Т-70 и 1 СУ-122). Экипаж «Тигра» состоял из шести человек: командир танка — гвардии лейтенант Ревякин, механик-водитель — гвардии старшина Килевник, командир орудия — гвардии старшина Илашевский, командир башни — гвардии старшина Кодиков, стрелок-радист — гвардии сержант Акулов. Согласно документам бригады, «экипаж в течение двух суток освоил его. Кресты были закрашены, вместо них на башне нарисовали две звезды и написали «Тигр». Первый бой трофейный танк провел 6 января 1944 года, когда совместно с одним Т-34 и одним Т-70 (назывался «Сокол») ворвался в деревню Синявки и, окопав машины, в течение двух суток удерживали этот населенный пункт, дав возможность нашей пехоте закрепиться на достигнутом рубеже.Позднее, 28-й гвардейской танковой бригадой был захвачен еще один «Тигр» (сведениями о том, где и когда это произошло, авторы не располагают), так как по состоянию на 27 июля 1944 г. она имела в своем составе 47 танков: 32 Т-34, 13 Т-70, 4 СУ-122, 4 СУ-76 и 2 Pz. Kpfw. VI «Тигр». Эта техника с успехом участвовала в операции «Багратион», изгоняя с территории Белоруссии бывших хозяев советских «Тигров». По состоянию на 6 октября 1944 г. в 28-й гвардейской танковой бригаде имелось: танков Т-34 - 65, танков PzKpfw VI «Тигр» - 1.
Вопрос: ну, понравилось?
| 1. ДА | 19 | (42.22%) | |
| 2. аФФтАрЫ выпейте водки! | 12 | (26.67%) | |
| 3. НЕТ | 0 | (0%) | |
| 4. мне грустно... | 14 | (31.11%) | |
| Всего: | 45 | ||
@темы: Творчество чужое, Творчество мое, рассказы, ТАНКИ
-
-
13.02.2012 в 15:36надо бы, да...)))
-
-
13.02.2012 в 15:40-
-
13.02.2012 в 15:49-
-
13.02.2012 в 15:59-
-
13.02.2012 в 16:04-
-
13.02.2012 в 16:23-
-
13.02.2012 в 17:15-
-
13.02.2012 в 17:38мне грустно. Выпью водки пожалуй...
-
-
13.02.2012 в 18:04-
-
13.02.2012 в 18:04-
-
13.02.2012 в 18:11-
-
13.02.2012 в 18:25но рассказ душевный!
-
-
13.02.2012 в 18:26И грустно да(
-
-
13.02.2012 в 19:31-
-
13.02.2012 в 19:47"Поля изрытые лежат,
Они забыли запах хлеба,
А им бы теплого дождя,
И голубого неба..."
-
-
13.02.2012 в 20:07Не возникало идеи нарисовать транспортный "Юнкерс", участвующий в заговоре 20 июля? Теоретически, имел место быть. Тот самый, который увозил Штауффенберга после взрыва из Вольфшанце в Берлин.
-
-
13.02.2012 в 20:12-
-
13.02.2012 в 20:16-
-
13.02.2012 в 20:39-
-
14.02.2012 в 01:57"с надеждой" А может его не пристрелили а перевели в другую часть?
-
-
14.02.2012 в 02:25при попадании снаряда в бочину - переводят только в небесную часть...
-
-
14.02.2012 в 07:59-
-
14.02.2012 в 08:43Где-то попадался документ, что Тигр якобы требовал среднего ремонта. А где ж его взять среди родных осин???
Надо бы Барятинского покурить, может он что знает про этот танк...
-
-
14.02.2012 в 10:39из ЖБД 28-й гв. тбр:
28.12.1943 с поля боя приведен в полной исправности танк "Тигр".
29.12.1943 в районе боев ведутся работы по восстановлению захваченного у противника самоходного орудия (судя по косвенным данным - 88-мм САУ "Насхорн", в документах упоминается как "Артштурм").
31.12.1943 в бригаде по списку КВ - 1, Т-34 - 33 (безвозвратно потеряно 17, требует ремонта 9), Т-70 - 24 (безвозвратно потеряно 17, требует ремонта 2), Тигр - 1, Артштурм - 1, СУ-122 - 1.
В бою 5-7 января за узел обороны в деревне Синявки бригада уничтожила 5 противотанковых орудий, 18 пулеметов, танк и самоходку. Потери - подбит Т-34, сгорела СУ-122, "Тигр" вышел из строя из-за технических неисправностей. Вопрос о его восстановлении осложняется отсутствием запасных частей. Эвакуация требует армейских средств.
21.01.1944 в строю числятся 5 Т-34, 5 Т-70, 1 "Тигр" и 1 "Артштурм", восстановленные силами роты технического обеспечения бригады.
Обеспеченность боеприпасами: 76-мм - 5.5 боекомплектов, 45-мм - 5.5 боекомплектов, 88-мм для "Тигра" - 4 боекомплекта, 88-мм для "Артштурма" - 1 боекомплект.
27.07.1944 в строю 32 Т-34, 13 Т-70, 4 СУ-122, 4 СУ-76 и 2 "Тигра".
6.10.1944 числятся 65 Т-34 и 1 "Тигр".
-
-
14.02.2012 в 10:42-
-
14.02.2012 в 11:03-
-
14.02.2012 в 11:10-
-
14.02.2012 в 14:38найс картинуля!
-
-
17.02.2012 в 23:05-
-
18.02.2012 в 03:55