Чем дольше отстаиваешь права, тем неприятнее осадок.
Использование подростков для разведывательно-диверсионной деятельности
Уже 27 июня 1941 года при Особой группе началось формирование войскового подразделения численностью в два полка, костяк которого составили добровольцы — студенты московских вузов, столичные спортсмены и находившиеся тогда в Москве иностранные политэмигранты. Основной учебной базой войск Особой группы стало устроенное незадолго до войны спортивное стрельбище в Мытищах, а местом их постоянного расположения — казармы в городе Бабушкин (ныне Бабушкинский район Москвы) у железнодорожной станции Лосиноостровская. Впоследствии части войск Особой группы также базировались в казармах у подмосковных железнодорожных станций Зеленоградская, Клязьма и Кратово.
дальшеВ октябре 1941 года войска Особой группы были преобразованы в Отдельную мотострелковую бригаду особого назначения (ОМСБОН) НКВД СССР в составе двух мотострелковых полков, усиленных специальными подразделениями. Уже с 1942 года на службу в бригаду принимали юношей и девушек, не достигших 18 лет. Юных добровольцев-патриотов допризывного возраста в тяжелейшем для нашей страны 1941 году принимали на службу и в разведывательно-диверсионное подразделение при Разведывательном управлении Красной Армии (РУ РККА).
Речь идет об особой воинской части 9903, предназначавшейся для разведки и диверсий на оккупированных территориях. Началом истории в/ч 9903 считается июль 1941 года, когда приказом РУ РККА при штабе Западного фронта была создана оперативная спецгруппа (ОС) из 12 офицеров во главе с полковником А.Е. Свириным. За первые полтора месяца существования ОС сформировала и отправила в тыл противника 52 боевые группы разведчиков-диверсантов, укомплектованные кадровыми бойцами и командирами Красной Армии. В середине августа 1941 года Оперативную спецгруппу преобразовали в Оперативный диверсионный пункт (ОДП) при штабе Западного фронта. Её начальником стал ветеран Гражданской войны и войны в Испании кадровый военный разведчик майор Артур Карлович Спрогис.
Тогда же было принято решение увеличить личный состав ОДП за счет комсомольцев-добровольцев Москвы и Московской области. До ноября 1941 года школа, получившая впоследствии порядковый № 003, находилась в тогдашнем дачном поселке у развилки Минского и Можайского шоссе между Кунцево и Одинцово, а затем перебазировалась в здание Московского энергетическою института на Красноказарменной улице, 14.
То, как и чему обучали юных добровольцев, поступивших осенью 1941 года на службу в в/ч 9903, десятилетия спустя упоминал в своих мемуарах Андрей Жданович, получивший в разведшколе и подтвердивший в зафронтовых рейдах квалификацию минера-подрывника: «...Через три дня после прибытия в часть мы прошли медкомиссию. Вскоре нескольких человек вызвали прямо с занятий и отчислили по состоянию здоровья. Наша спецподготовка заключалась в чисто практическом ознакомлении с оружием: нашим и немецким. Кроме того, па занятиях в Измайловском парке один командир преподавал нам «подрывное дело», т.е. учил, как заложить толовую шашку или поставить ту или иную мину. Еще один учил тактике: как идти по заданному азимуту, как читать карту километровку. Показывали нам, как бесшумно «снимать» часовых. Говорили с нами серьезно, по взрослому. Сами занятия длились около десяти дней с утра до ночи. Но если учесть, что в течение этого времени каждому из нас пришлось по два-три раза побывать в наряде на территории части, размещенной тогда в здании на Красноказарменной улице, то можно понять: знаний обрели не слишком уж много. Было естественно: если надо, значит, должен, а если должен, значит, можешь: «На месте разберетесь». И, как ни странно, именно так в дальнейшем и было: разбирались на месте, обретали опыт и... Получалось у тех, кто оставался в живых...»
Уже после Победы подсчитано, что из двух тысяч юных москвичей и москвичек, добровольно поступивших на службу в в/ч 9903 в сентябре — декабре 1941 года, только за первую военную зиму при выполнении заданий во вражеских тылах погибли и пропали без вести около 500 человек, т.е. каждый четвертый. Среди погибших подчиненных Спрогиса были посмертно удостоенная звания Героя Советского Союза 18-летняя выпускница московской школы Зоя Космодемьянская и 20-летняя студентка Московского кооперативного института Вера Волошина, посмертно удостоенная звания Героя Российской Федерации в канун 50-летия Победы в 1995 году.
Впоследствии специальная школа, готовившая кадры разведчиков-диверсантов для в/ч 9903, была персподчинена созданному решением Государственного Комитета Обороны (ГКО) СССР от 30 мая 1942 года при Ставке Верховного Главнокомандования (ВГК) Красной Армии Центральному Штабу партизанского движения (ЦШПД). Начальником ЦШПД, куда вошли представители руководства Разведуправления Генштаба РККА и 4-го управления НКВД СССР, был назначен секретарь ЦК Коммунистической партии Белоруссии П.К. Пономаренко. Для подготовки организаторов партизанского движения, диверсантов, разведчиков, подрывников и радистов при ЦШПД и подчиненных ему республиканских, областных и фронтовых штабах партизанскою движения действовало несколько региональных разведывательно-диверсионных школ.
Как уже говорилось выше, одна из них (№ 003) прежде готовила в Москве и ближнем Подмосковье кадры подчинявшейся армейской разведке в/ч 9903. В столице также базировались школы № 001 и 002. Школа № 004 располагалась в районе Саратова, а № 005 была образована приказом ЦШПД от 30 июля 1942 года в Астрахани. Для конспирации школа № 005, предназначенная для подготовки специалистов по ведению партизанской войны в степных и предгорных районах юга Европейской части СССР, получила условное наименование «Школа инструкторов всеобщею воинскою обучения» допризывников. Эту «легенду» подкрепляло то, что первые наборы курсантов школы № 005 численностью по 300 человек формировались из 17 - 19-летних комсомольцев-добровольцев Астраханской области и соседних с ней регионов.
Высочайший героизм осенью 1942 года проявили выпускники Астраханской школы ЦНШД № 005, включенные в состав сформированной при разведотделе штаба Сталинградского фронта диверсионно-разведывательной группы № 66 с позывными «Максим» во главе с 28-летним старшиной Леонидом Матвеевичем Черняховским. Старшему из 15 члегюв группы, ее комиссару Быковскому, в то время было 29 лет, а пяти младшим бойцам (В.Ф. Анастасиали, В.Ф. Владимиров, Н.Р. Сидоров, Н.Ф. Хаврошин и Н.Н. Шарыгина) еще не исполнилось 18 лет. В конце октября 1942 года группа № 66 была направлена для ведения разведки вдоль железнодорожной ветки Сальск — Котельниково, откуда передала 2 ноября 1942 года радиограмму о переброске по этой железной дороге авангардных частей танковой группировки Манштейна, нацеленной па прорыв окруженной в Сталинграде 6 й армии Паулюса. Правильно оценив связанные с этим угрозы, командование Сталинградского фронта использовало подчиненную ему штурмовую авиацию для разрушения полотна железной дороги между станцией Орловская и разъездом Куберле. Это вынудило шедшие в авангарде группировки Манштейна бронетанковые части 5-й дивизии СС «Викинг» сняться с эшелонов и идти к Сталинграду своим ходом. На это было потрачено четверо суток, за которые 2-я гвардейская армия генерала Р.Я. Малиновского сумела организовать надежную оборону на пути танков Манштейна у реки Мышкова.
Что касается судеб разведчиков группы «Максим», средний возраст которых составлял 18—19 лет, то их удалось установить много позже Победы, когда в США и ФРГ под названием «Черный марш — личные воспоминания эсэсовца» были опубликованы дневники командира мотострелковой роты полка «Нордланд» дивизии СС «Викинг» Петера Неймана. Из его записей следовало, что, получив приказ задержать продвижение эшелонов с вражеской техникой, 15 разведчиков-диверсантов группы Черняховского, вооруженные 6 автоматами и 8 винтовками, взорвали железнодорожный путь у разъезда Куберле и вступили в бой с выгрузившейся из подорванного состава мотострелковой ротой полка СС «Нордланд», усиленной легкими орудиями и минометами. После часовою боя эсэсовцы взяли в плен нескольких раненых разведчиков, но не получили от них никаких показаний и заживо сожгли из огнеметов.
Перечисляя специальные учебные заведения военного времени, куда направлялись для дальнейшей работы в тылу врага не подлежавшие по возрасту призыву в армию советские юноши и девушки моложе 18 лет, следует упомянуть курсы военных переводчиков, сформированные специальной директивой Наркомата обороны СССР от 28 ..-(и ус.:-. 1941 года при созданном в феврале 1940 года военном факультете 2 го Московского государственного педагогического университета иностранных языков. Создателем и первым руководителем этого факультета, преобразованного в апреле 1942 года в Военный институт иностранных языков, был генерал майор Николай Николаевич Биязи Полиглот, знавший 14 иностранных языков, опытный дипломат и военный разведчик, работавший в 1936 — 1938 годах советским военным апаше в Италии, Н.Н. Биязи в 1941 году инициировал создание при руководимом им военном факультете особых курсов, призванных обеспечивать ускоренную массовую подготовку военных переводчиков из выпускников московских школ, знавших немецкий язык в объемах тогдашней школьной программы. В числе первых слушателей курсов, открывшихся в сентябре 1941 года в здании на Садово-Спасской улице, где ныне находится Московский полиграфический институт, была четверка 17-летних выпускников арбатской школы в Старопесковском переулке — Евгений Ананьев, Евгений Кашников, Михаил Любарский и Иммануил Левин. После всего двух месяцев учебы они получили первые воинские звания лейтенантов и были направлены в распоряжение Разведывательного Управления Красной Армии.
В числе специальных учебных заведений, преподававших в годы Великой Отечественной войны основы конспиративной деятельности на вражеской территории, необходимо также упомянуть так называемую «Школу Коминтерна», созданную осенью 1941 года при Коммунистическом Интернационале. Использование подростков для разведывательно-диверсионной деятельностиИнтернационале, координировавшем с 1920-х годов из Москвы деятельность коммунистических партий многих стран мира. Школа была создана в райцентре Кушиарснково в Башкирии по соседству с Уфой, куда было эвакуировано из прифронтовой Москвы коминтерновское руководство. В связи с тем, что школа разместилась в огороженном высоким забором здании дореволюционной постройки, где до войны располагался сельскохозяйственный техникум № 101, это условное обозначение закрепилось в официальной переписке и за самой школой.
Костяк слушателей школы составляли дети переехавших в СССР коммунистов-политэмигрантов, одинаково свободно владевшие русским и родным языками, в том числе уже успевший повоевать против гитлеровцев сын лидера югославского Сопротивления Иосифа Броз Тито Шарко и 16-летняя Амайя Ибаррури — дочь лидера испанской коммунистической партии Долорес Ибарурри. Правда, из соображений конспирации эти и все остальные слушатели школы, многие из которых хорошо знали друг друга сше до войны и эвакуации, были вынуждены называть друг друга по псевдонимам, придуманным для них директором школы А.И. Антиповым, который до войны возглавлял делегацию ВЛКСМ в молодежной секции Коминтерна — Коммунистическом союзе молодежи (КИМ).
Подробные воспоминания об учебе в «сельхозтехникуме № 101» привел в своих мемуарах «Революция отвергает своих детей» живший в Москве с середины 1930-х годов сын немецких политэмигрантов Вольфганг Леонгард: «...Школа Коминтерна была разделена на отдельные национальные секции. У каждой группы был свой преподаватель и представитель от учеников. Испанская группа была самая многочисленная, в ней было 30 — 40 курсантов. Немецкая, австрийская, судетско немецкая и болгар екая группы состояли из 15 - 20 человек, а остальные группы были еще малочислен нее. Англичане и американцы в школе Коминтерна не были представлены вообще. Большинство курсантов немецкой группы в школе Коминтерна были, как и я, молодые люди, комсомольцы, выросшие и получившие воспитание в Советском Союзе. В школе нас учили писать листовки, но и изготовлять их в строжайших условиях подполья. В засекреченной школе Коминтерна находилось еще более засекреченное место — маленькая химическая лаборатория. Там нас знакомили со всевозможными способами изготовления подпольных листовок, а также разбирали вопросы, как достать необходимые для этого предметы, после чего каждый из нас должен был сам на практике изготовить листовки. Преподавание было поставлено очень серьезно, но нам запрещено было делать какие-либо записи. Мы должны были все держать в голове. Вскоре после моего прибытия в школу у нас начались военные занятия, для руководства которыми были назначены специальные начальники групп, в то время как преподаватели и старосты групп превращались в простых «рядовых». Почти все руководители групп и командиры «частей» были партработниками с опытом испанской гражданской войны. Военная подготовка состояла из строевых занятий, изучения оружия и занятий по стратегии и тактике у ящика с песком. Требования на этих занятиях для тех, кто никогда подобными вещами не занимался, были чрезвычайно высоки. Мы должны были в кратчайший срок изучить не только обращение с ручными гранатами и минометами и с предельной быстротой разбирать и собирать револьверы, винтовки, легкие и тяжелые пулеметы, но и выучить, как по-русски, так и на родном языке, все связанные с этим делом названия...»
Воспоминания об учебе в Кушнаренково оставил и ставший впоследствии руководителем разведки (Управления «А») Министерства госбезопасности ГДР — пресловутой «штази» — Маркус Вольф, поступивший в школу Коминтерна летом 1942 года: «...В школе все было конспиративно. Каждый из нас получил псевдоним, нам строю напомнили о необходимости общаться друг с другом только по новым именам, хотя многие из нас были знакомы еще в Москве. Я был назван «Куртом Фестером». 16 мая 1943 года нам сообщили о роспуске Коминтерна и его школы. Причина состояла в том, что Сталину пришлось уступить давлению союзников, для которых Коминтерн стал бельмом на глазу. 11ам объяснили, что мы не будем сброшены с парашютом в Германии, нам предстоит работать там, где действуют Советская Армия и партизаны. Многие годы спустя я узнал, что Кати Нидеркирхнер и еще несколько наших предшественников сразу после учебы были направлены в Германию, но тут же схвачены и казнены, так как военная контрразведка «Абвер» расшифровала их радиокоды. Их судьба побудила заграничное руководство КПГ больше не посылать молодых людей на верную смерть, и это, несомненно, спасло жизнь большинству из нас. Мои друзья по школе Йозеф Гифер и Рудольф Гюптнер погибли уже в 1945 году, выполняя задания в Польше...»
На ряду со школой Коминтерна в 1943 — 1944 годах, когда Красная Армия освободила практически все оккупированные в 1941 — 1942 годах территории СССР и фронт ушел далеко на Запад, в центральных регионах России свою деятельность постепенно свертывали большинство вышеперечисленных специальных учебных заведений военного времени. На смену им шли новые средние и высшие военно-учебные заведения, включая заслуживающие особого упоминания суворовские военные училища войск НКВД. Как известно, история всей системы суворовских учи лиги берет начало с постановления тогдашнего Правительства Совела народных комиссаров (СНК) СССР от 21 августа 1943 года об открытии первых суворовских военных училищ (СВУ) в системе Наркомата обороны.
А 4 сентября 1943 года было принято аналогичное постановление СНК СССР № 946 об открытии специализированных суворовских училищ войск НКВД СССР, местами расположении которых были определены юрода Ташкент и Кутаиси (последнее в 1946 году было переведено в город Петергоф (ныне Петродворец) Ленинградской области и стало именоваться Ленинградским). В развитие указанного постановления СНК СССР 27 сентября 1943 года был подписан приказ наркома внутренних дел СССР № 605, предписывавший сформировать Кутаисское и Ташкентское училища к 20 ноября тою же 1943 года.
На учебу, полный курс которой был рассчитан на 7 лет, отбирали в первую очередь сыновей военнослужащих и сотрудников НКВД, погибших либо раненых на фронтах Великой Отечественной войны. Среди первого набора суворовцев НКВД, у 65 суворовцев, принятых в Кутаисское СВУ в 1943 году, отцы погибли на войне, у двоих стали инвалидами войны, у 91 в то время отцы находились на фронте.
Примечательно, что большая часть суворовцев первых наборов надеялась получить в училищах ускоренный курс военной подготовки и при первой же возможности попасть на фронт. Живыми примерами для них были сверстники, успевшие до зачисления в суворовцы побывать на войне. Начав свою службу Родине в рядах разведчиков, Леонид Павлович Богданов на всю жизнь сохранил верность разведке: в 1970-х годах генерал-майор КГБ Л.П. Богданов возглавлял резидентуры Первого главного (разведывательного) управления (ПГУ) КГБ СССР в Индонезии и Иране, был главным советником ПГУ в Афганистане в 1978 — 1980 годах, дважды представлялся к званию Героя Советского Союза.
Еще один суворовец — выпускник 1946 года Алексей Волков на фронте неоднократно ходил в разведку и заслужил боевые медали «За отвагу» и «За боевые заслуги». Возможно, нескольким суворовцам удалось таки осуществить свою заветную мечту и принять участие в боевых действиях против врагов Отечества еще до окончания Второй мировой войны. Так, выхолившая в Ташкенте газета «Правда Востока» в 1945 году опубликовала заметку о том, что в боевых действиях против Японии, находясь в учебном отпуске, участвовали суворовцы 6-й роты Ташкентского СВУ А. Лисецкий и В. Черняев. За мужество, проявленное ими в последних сражениях Второй мировой войны, начальник расположенного в Забайкалье Джалиндинского погранотряда полковник Попов передал в дар воспитавшему их Ташкентскому СВУ японскую трофейную офицерскую шашку. (A.M. Лиссцкий и В.А. Черняев окончили Ташкентское суворовское училище в 1947.)
Рассказ об учебе в суворовских военных училищах НКВД был бы неполон без упоминания о такой важной ее составляющей, как выезды 15 — 16-летних воспитанников предвыпускных рот училищ на Государственную награду СССР в пограничные отряды в дни зимних каникул. Первая группа из 15 суворовцев и 6 офицеров Ташкентского училища побывала в Термезском погранотряде на границе с Афганистаном еще в 1944 году. Суворовцы Ленинградского училища несли службу на советско-финской границе в 1949 — 1952 годах. Причем в тревожное послевоенное время эта служба не была ни спокойной, ни безопасной.
К примеру, зимой 1948 — 1949 годов группа суворовцев из Ташкента прибыла на границу в Термез в разгар не только зимних морозов, но и боевой напряженности. Буквально за неделю до их приезда группа террористов вырезала на одной из застав отряда попавший в засаду пограничный наряд. Тем не менее, а может быть, именно поэтому, командование Термезского погранотряда использовало подкрепление из ташкентских суворовцев для несения службы без скидок на юный возраст. Сразу после распределения по заставам 15 — 16-летних подростков, экипированных полным снаряжением пограничников и вооруженных карабинами и гранатами, направили в «секреты» для ведения 4-часового скрытого наблюдения за пограничной полосой и сопредельной территорией. Затем суворовцев посылали для несения конных дозоров вдоль границы на участки протяженностью в 10-12 км.
За время практики они также участвовали в учебных занятиях по пограничному поиску, входя в поисковые группы по преследованию нарушителей. Ташкентское и Кутаисское суворовские училища просуществовали семнадцать лет, т.е. до 1960 года.
Примечательно, что вслед за органами и воинскими частями НКВД МВД воспитанники училищ до 1958 года носили погоны и лампасы василькового цвета, тогда как за суворовцами системы Министерства обороны СССР все это время был закреплен традиционный общевойсковой алый цвет. А после того, как переехавшее из Кутаиси в Петергоф Ленинградское СВУ в 1958 году было отдано в ведомство Главного управления пограничных войск КГБ при Совете Министров СССР, воспитанники училища получили вслед за пограничниками зеленые погоны и лампасы.
В период с 1945 по 1960 год оба суворовских училища подготовили 29 выпусков своих питомцев — в общей сложности 2790 человек. Из их числа 10 человек стали академиками, 32 — докторами, еще 60 человек — кандидатами наук, 8 были удостоены Государственных премий СССР. Большинство воспитанников Ташкентского и Кутаисскою (Петергофского) СВУ по окончании училищ продолжили службу в пограничных войсках, частях и органах МВД и КГБ СССР. 41 выпускник двух этих СВУ дослужился до генеральских званий.
Преемником славных традиций Ташкентского и Кутаисского (Петергофского) СВУ, закрытых в разгар первого массового сокращения Советских Вооруженных сил при Н.С. Хрущеве, стал Первый кадетский корпус Федеральной пограничной службы Российской Федерации имени генерала армии В.А. Матросова, созданный в юроде Пушкин Ленинградской области постановлением Правительства России за № 893 от 27 июля 1996 года Символами этой преемственности стали Боевое Знамя Кутаисскою СВУ и исторический формуляр Ленинградского СВУ, переданные на вечное хранение новому кадетскому корпусу, учредившая который Федеральная приграничная служба ныне входит в структуру ФСБ России. Хочется верить, что выпускники этого кадетского корпуса будут достойны традиций своих юных предшественников, которым посвящена эта публикация.
-
-
25.06.2012 в 13:24-
-
25.06.2012 в 14:49