Приказ о формировании при Офицерской Артиллерийской школе 1-й отдельной автомобильной батареи для стрельбы по воздушному флоту был отдан Штабом Верховного Главнокомандующего 5 октября 1914 г. Но лишь вначале марта 1915 г. Путиловский завод закончил изготовление первых 76-мм противоаэропланных пушек образца 1914 г. и их установку на автомобили.
Батарея получила возможность закончить формирование и в том же месяце была отправлена на Северный фронт.
Довольно долго она оставалась единственной находящейся на фронте специальной зенитной частью, и потому ей приходилось действовать повзводно, а то и отдельными орудиями, прикрывая кроме объектов своего фронта в районе Двинск-Рига и переправы через Вислу у Варшавы. и аэродром Эскадры Воздушных Кораблей «Илья Муромец» у Яблонны, и даже Минск!
ДальшеДля своего времени это была весьма хорошо оснащенная в техническом отношении войсковая единица. Кроме четырех грузовиков «While» с пушками, на каждом из которых помещалось также по 64 снаряда и 6 номеров расчета, она имела в своем составе четыре автомобиля – зарядных ящика (по 96 снарядов и по 330 кг бензина и масла, а также по три солдата в каждом), три легковых автомобиля для офицеров и команды связи, четыре мотоцикла для разведчиков и автомобиль – кухню-цейхгауз. На каждый автомобиль полагалось по два водителя: шофер и его помощник. Таким образом эта батарея вероятнее всего была первой полностью моторизованной артиллерийской частью Русской Армии.
76-мм противоаэропланное орудие обр. 1914/15 г., установленное на шасси американского 5-тонного
грузовика White TCD, в боевом и походном положении. Путиловский завод, Пущино, 1916 г.
Эмблема первой в русской армии автомобильной батареи для стрельбы по воздушному флоту, весна 1915 г.
Перевод пушки из походного положения в боевое занимал 3-5 минут. Для этого надо было опустить закрепленные вертикально сошники – два боковых и один задний – забить их клиньями в землю и откинуть борта для образования орудийной платформы. Иногда такое крепление оказывалось недостаточным, особенно на мягком фунте; раскачивание при стрельбе бывало причиной снижения скорострельности и даже поломок.
Всего по штату в батарее было пять офицеров, один военный чиновник и 68 нижних чинов (по штату 1916 г. – 118). Никаких отличий в форме одежды по сравнению с другими артиллерийскими частями не предусматривалось, если не считать того, что несущим службу при автомобилях полагалось добавочное обмундирование: кожаные куртки и брюки, особого «шоферского» образца фуражки, перчатки с крагами и бурочные сапоги.
Возглавил батарею капитан В.В. Тарновский – автор проекта этих пушек, энтузиаст развития зенитной артиллерии. Еще в 1911-12 гг., состоя в прикомандировании к Офицерской Артиллерийской школе, он занялся изучением проблемы стрельбы по летательным аппаратам. Вскоре ему стало ясно, что потребуется орудие специальной конструкции, а поскольку таких орудий нельзя будет иметь много, он считал целесообразным устанавливать их на автомобилях.
Командир Отдельной автомобильной противосамолетной батареи капитан В.В. Тарновский
(в центре у машины) с зенитным расчетом. Царское Село. Февраль 1915 г.
Ситуация была аналогичной практически во всех странах, вступивших вскоре в войну, кроме Германии, которая уже имела к началу боевых действий 18 специальных пушек для стрельбы по дирижаблям, установленных на бронеавтомобилях (по другим сведениям – только шесть на автомобилях, а еще 12 – на конной тяге).
Лишь за несколько недель до начала войны, в июне 1914 г., Тарновский получил возможность приступить к осуществлению своего проекта на Путиловском заводе, в сотрудничестве с инженером артиллерийского отдела Ф.Ф. Лендером.
Пока шла спешная работа над специальными орудиями, на фронте пришлось использовать в целях «воздухообороны», как тогда говорили, ту материальную часть, которая была налицо. Следуя указаниям «Правил стрельбы» издания 1911 г., наши артиллеристы подкапывали хоботы орудий, либо подкладывали под колеса клинья, увеличивая этим угол возвышения до 25-30°. Таким образом удавалось достигнуть даже отдельных случайных попаданий – но не более того! Все возрастающая угроза с воздуха требовала более радикальных средств борьбы с ней. Вначале, как логическое продолжение подкапывания, появились т.н. ямные установки для стрельбы по воздушным целям, но вскоре выяснились их недолговечность и неудобство для расчета, и от ник отказались в пользу тумбовых установок. Этих последних изобретено было множество, разных систем и из различного материала.
Так, станок системы Гвоздева (15-я артиллерийская бригада, начало 1915 г. – по-видимому, первый официально утвержденный образец) собирался из железнодорожных шпал, на Кавказском фронте с этой целью использовали детали механических молотилок, и т.д. и т.п. Во всех случаях цель была одна: после закрепления на таком станке орудие (как правило 76-мм полевая образца 1900 г. или 1902 г., или других образцов легкая полевая пушка) получало угол возвышения до 50-70° (смотря по устройству станка) и возможность кругового горизонтального обстрела.
Немаловажной была легкость вращения – в лучших образцах это мог делать один номер расчета. Наиболее удачным считался станок системы Иванова, поскольку он мог перевозиться без разборки, в запряжке, наподобие зарядного ящика; впоследствии он состоял на вооружении в РККА вплоть до начала 30-х годов. Как правило, для стрельбы по аэропланам назначалась одна из батарей бригады или дивизиона, или один из взводов батареи. Разумеется, о выделении их в какой-то особый род оружия речи еще не шло.
И все же первые специальные зенитные батареи были созданы именно на базе приспособленных, а не специальных орудий. Это 1-я, 2-я и 3-я противосамолетные батареи, сформированные в Кронштадте и включенные третьими батареями в дивизионы формируемого там же тяжелого пушечного полка. Каждая батарея имела четыре морские 75-мм пушки на тумбах, приспособпенные для зенитной стрельбы увеличением угла возвышения до 50°. 11 ноября 1914 г. эшелон с этими батареями отбыл на фронт. За время войны было сформировано восемь таких батарей.
Больше в течение 1914 г. официально ни одной зенитной батареи сформировано не было. Между тем становилось ясно, что мощностей Путиловского завода, и без того перегруженного разнообразными военными заказами, явно недостаточно для быстрого производства требуемого количества пушек системы Тарновского-Лендера. Перед лицом постоянно возрастающей угрозы с воздуха высшему командованию пришлось официально утвердить существование зенитных батарей с приспособленными полевыми пушками, созданных распоряжениями местных начальников, и пойти на их дальнейшее формирование.
В 1915 г. были сформированы 1-я – 4-я отдельные легкие 4-х орудийные батареи,
в 1916 г. – 18 батарей,
а в 1917 г. – еще 53.
Кроме того, в 1916 г. было начато формирование позиционных легких 4-х орудийных батарей для стрельбы по воздушному флоту, не имевших полного числа конского и подвижного состава, что в условиях неподвижного фронта считалось допустимым. Такого рода батареи с трехдюймовками образца 1900 г. и составили большую часть русской зенитной артиллерии этого периода: в 1916 и 1917 гг. сформировано по 60 батарей. Всего же за время войны было сформировано 215 батарей из трехдюймовых орудий на самодельных станках различного наименования; на фронте из этого числа находилось одновременно к концу войны 130-150 батарей.
Многие противоаэропланные батареи формировались распоряжением командующих фронтами и даже армиями по мере необходимости, по самым разным штатам, 2-х, 4-х и 6-ти орудийные. Обычно затем эти сформирования утверждались приказами Ставки, но далеко не всегда. Часто для таких формирований использовались трофейные пушки; многие были переформированы из ополченских батарей. Не все это вошло в официальную статистику. Следует иметь в виду также и противосамолетные подразделения полевых батарей, дивизионов и бригад, о которых сказано выше.
Несомненно, батареи из приспособленных пушек были во всех отношениях хуже специальных. Громоздкие станки трудно было маскировать и неприятельские летчики, обнаружив их издали, имели полную возможность облетать зону поражения таких батарей. Смена же позиций была нелегким делом, особенно для позиционных батарей. Ненормальное положение для стрельбы отрицательно влияло на боевые качества орудий: снижалась скорострельность (в среднем она была вдвое ниже чем у специальных батарей), повышался износ всех частей и механизмов, особенно накатника и лафета. При стрельбе на малых углах возвышения иногда с некоторых типов станков происходило выпрыгивание орудий на землю.
К тому же не существовало еще твердо установленных правил стрельбы по летательным аппаратам, надежных приборов наблюдения и управления огнем, достаточного количества подготовленных к этому роду стрельбы командиров и орудийных номеров. Все это «выковывалось» в ходе боев, методом проб и ошибок. Однако, несмотря на все недостатки, эти батареи выполняли возложенную на них задачу: зачастую сам факт открытия огня по вражескому самолету вынуждал пилота прекратить выполнение своего задания. К чести наших артиллеристов можно сказать, что многие из них этим не довольствовались.
Так, например, 7-я отдельная легкая батарея для стрельбы по воздушному флоту капитана Б.Н. Иванова (вышеупомянутого изобретателя станка), имела на своем счету 9 официально зарегистрированных приказами по 6-й армии сбитых неприятельских самолетов. А по 2-3 сбитых имели многие батареи (например, по два сбитых аэроплана было на счету 30-й и 116-й позиционных и 2-й легкой отдельной батарей для стрельбы по воздушному флоту).
Отдельных автомобильных батарей для стрельбы по воздушному флоту всего за время войны сформирование девять: в 1915 г. – 2, в 1916 г. – 5, и в 1917 г. – 2, с 1-й по 9-ю, в порядке номеров. Кроме того, 20 пушек системы Тарновского-Лендера в 1917 г. было назначено на вооружение 2-орудийных железнодорожных, и еще 12 – для 3-х отдельных ездящих (вместо автомобилей пушки ставились на деревянные платформы, перевозимые шестерочной запряжкой) батарей для стрельбы по воздушному флоту.
В 1916 г. началось формирование 1-й, 2-й и 3-й отдельных бронированных батарей для стрельбы на воздушному флоту. Каждая их них имела на вооружении по четыре автоматические пушки системы «Vickers» калибра 40-мм, установленные на автомобилях «Pierless». Броневые щиты прикрывали не только кабину, но и орудийный расчет, отчего и получили эти батареи свое название. По сравнению с другими артсистемами, применявшимися для стрельбы по воздушным целям, эти пушки-пулеметы (иногда их называли даже просто пулеметами) имели гораздо большую скорострельность – до 300 выстрелов в минуту, трассирующие боеприпасы и, таким образом, были гораздо лучше приспособлены к этому виду стрельбы.
Трудности со снабжением боеприпасами, получаемыми морем из Великобритании, мешали эффективному применению бронебатарей. По крайней мере две из них – 1-я и 3-я приняли участие в боевых действиях, из них 3-я прибыла на фронт в конце мая 1917 г., и уже в конце августа отведена в тыл по причине отсутствия снарядов. За это время от ее огня пострадало два вражеских аэроплана.
Таким образом с некоторой натяжкой (поскольку далеко не все части в 1917 г. смогли закончить формирование и попасть на фронт) от Балтийского до Черного моря Русская Армия имела 75-80 специальных зенитных пушек. В то же время к концу декабря 1916 г. специалисты определяли минимальную потребность в 146 батарей с 584 орудиями (из расчета по одной 4-х орудийной батарее на корпус, по три на каждую армию и по четыре на каждый фронт).
Формирование импровизированных батарей продолжалось до конца войны, к сожалению, путем замещения количеством орудий отсутствие должного качества. Уместно заметить, что и Германия, и Франция, и Великобритания, сумевшие быстро создать многочисленную зенитную артиллерию, тем не менее также прибегали к аналогичному приспособлению полевых орудий вплоть до окончания боевых действий.
В ходе боев с неприятельской авиацией быстро выяснилось, что зенитные батареи сами требуют защиты от воздушного противника. Не простреливаемая «мертвая воронка» над позицией батареи имела довольно значительные размеры (на высоте 1000 м ее диаметр был около 3000 м). Пользуясь этим, вражеские летчики снижались непосредственно над орудиями и безнаказанно бомбили и обстреливали их из пулеметов.
Для противодействия этому (хотя бы только морально) командиры батарей требовали от начальства представить в их распоряжение 1-2 пулемета, огонь которых мог бы прикрыть мертвое пространство. Как правило, вопрос решался прикомандированием пулеметных взводов от соседних пехотных частей, но иногда пулеметы выдавались со складов, а расчет подготавливался из состава батареи – т.о. батарея получала нештатную пулеметную команду.
Пулеметы (чаще всего «Максимы» и «Кольты») приспосабливались к стрельбе под большими углами возвышения тем же порядком, что и орудия – с помощью разного рода станков кустарного изготовления. Вначале солдаты и офицеры батарей для стрельбы по воздушному флоту не имели в форме одежды никаких внешних отличий по сравнению с другими артиллеристами.
Командование и нижние чины на построении 2-й Отдельной бронированной автомобильной
батареи для стрельбы по воздушному флоту около машин "Пирлесс".
Очевидно, что фактически по своему составу это была не батарея, а по меньшей мере дивизион. Огнем этих орудий были прикрыты все важнейшие объекты г. Царское Село:
Екатерининский дворец,
железнодорожная станция,
Царский Павильон,
дворцовая электростанция,
радиостанция,
казармы и др.
С самого начала эта батарея получила характер «придворной»: подчинена она была непосредственно Дворцовому коменданту, форма одежды ей была установлена походная «по образцу гвардейской легкой артиллерии». Отличительные выпушки полагались: по нижнему краю воротника гимнастической и суконной рубахи и офицерского кителя, вокруг воротника шинели – алые, как у всех артиллеристов, а по верхнему краю обшлагов рубах и шинелей, и вокруг клапанов (петлиц) на воротнике шинели – бирюзовые. О цвете самого клапана в приказе ничего не сказано, но, следуя его смыслу, надо полагать что он должен был быть черный, у офицеров – бархатный, у нижних чинов – плисовый. Погоны указано иметь защитные, без шифровки, но с алым подбоем. Так сказать, намек: «Если заслужите, разрешим погон перевернуть!» (т.е. зачислим в Гвардию).
А возможность отличиться не заставила себя долго ждать. По воле Императора Николая II в 1916 г. батарея должна была принять участие в боевых действиях на тех же основаниях, как и сотни Собственного Его Величества Конвоя, т.е. полубатареи должны были выезжать на фронт на несколько месяцев по очереди. На деле автомобильная полубатарея вела боевые действия практически все время, пока погода позволяла аэропланам совершать интенсивные полеты – с июля по октябрь.
Задачей было прикрытие тылов Гвардии в районе Луцка, особенно железнодорожной станции Рожище, где выгружалось снабжение и прибывающие пополнения. Особенно сильны были налеты противника 25 и 26 августа: группами по 4-6 машин Рожище атаковали свыше 20 самолетов. 21 и 22 сентября полубатарея стреляла по аэропланам неизвестного ранее типа: двух и трехмоторным, по размерам близким к «Илье Муромцу»; всего за день появилось до 14 таких аппаратов. Документально зафиксировано сбитие за указанный период трех неприятельских аэропланов, в том числе одного двухмоторного.
В марте 1917 г. взвод автомобильной полубатареи, дежуривший при Екатерининском дворце, вместе с чинами Конвоя составил его гарнизон, до последней возможности сохранявший верность царской семье. При Временном правительстве батарею переименовали в Отдельную батарею воздушной охраны Петроградского района. Автомобильная полубатарея была выделена из ее состава и, будучи переименована в 7-ю отдельную автомобильную батарею для стрельбы по воздушному флоту, в мае 1917 г. отправилась на Северный фронт, а в октябре 1917 г. вернулась в Петроград.
В мае 1918 г., в связи с переездом в Москву Советского правительства, 7-я батарея, развернула свои позиции непосредственно на территории Московского Кремля.
Что касается подготовки кадров, то вначале значительная часть офицеров и нижних чинов вновь формируемых батарей проходила стажировку при 1-й автомобильной батарее Тарновского. Затем, уже в 1917 г., поскольку такой способ не мог удовлетворить растущих потребностей, на Северном и Юго-Западном фронтах одновременно были открыты Курсы стрельбы по воздушному флоту, а в октябре было принято решение о ликвидации Курсов Юго-Западного фронта. переформировании Курсов Северного фронта в Офицерскую школу стрельбы по воздушному флоту и о переводе ев в Евпаторию. Должность начальника школы с правами командира дивизии должен был занять В.В. Тарновский, к этому времени уже полковник. При школе должна была (формироваться батарея из 12 пушек на позиционных установка: 4 – 76-мм полевых образца 1900 г., 4 – 76-мм полевых образца 1902 г. и 4 – 76-мм противоаэропланных образца 1914 г., пулеметная команда (8 пулеметов).
Согласно Положению о школе, чины постоянного состава получали отличия в обмундировании, аналогичные ранее присвоенным батарее воздушной обороны Императорской Резиденции, Погоны «полевой легкой артиллерии – гладкие».
Несмотря на название «офицерской», эта школа должна была готовить специалистов и из числа нижних чинов: дальномерщиков, орудийных номеров, пулеметчиков, прожектористов. Точно не известно, сколько времени функционировало это учебное заведение, и сделало ли оно хотя бы один выпуск (курс был рассчитан на 1,5-2 месяца).
В 1916 г. были введены специальные знаки на погоны чинов автомобильных и легких батарей для стрельбы по воздушному флоту; подтверждено право на ношение добавочных предметов обмундирования в автомобильных батареях, а также кортиков вместо шашек у офицеров и бебутов вместо шашек у фельдфебелей, при несении службы на автомобилях. Позднее дополнительно введены шифровки и спецзнаки для зенитных батарей 76-мм пушек и отдельных бронированных батарей, а в 1917 г. – для железнодорожных батарей.
Зародившийся и получивший развитие в ходе Первой Мировой войны новый род войск – зенитная артиллерия – к 1917 г. вполне формировался: была создана специальная боевая техника, шла подготовка кадров для владения ею в особом учебном заведении, имелась организационная обособленность от других частей и соединений и особые отличия в форме одежды.