Чем дольше отстаиваешь права, тем неприятнее осадок.
Родился в 1906 году в деревушке Секвале, что в часе неспешного шага от Венеции.
Его родителей - самых бедных в Секвале - раздражали гигантские размеры их сына-подростка, из-за чего возникали нерешаемые проблемы с питанием, обувью и одеждой.
В один прекрасный день они выгнали его из дома, и Примо отправился на заработки во Францию, где брался за самую тяжелую и грязную работу, пока ему не повезло, и он не стал борцом бродячего цирка.
Читать дальшеХозяин подавал Примо публике как некое огромное и безжалостное чудовище, объявляя его "страшилой Джованни", чему внешние данные Карнеры вполне соответствовали. В пору зрелости он имел 208 см роста и 119 кг веса. Ни до, ни после не было боксера- чемпиона с такими габаритами. Другое дело, что по характеру итальянский великан вовсе не был злодеем, а скорее покладистым, в чем-то и наивным.
На одном представлении на Карнеру обратил внимание профессиональный боксер Поль Жунвье, он и познакомил немногословного гиганта с Леоном Сью, энергичным и удачливым менеджером. Надо сказать, что Сью не сразу принял решение сделать Карнеру боксером. Да, огромные рост и сила, да, ботинки ©57, да, медвежья выносливость и храбрость. Но были обстоятельства, которые и беспокоили менеджера.
И все же Леон Сью рискнул. Будучи прежде всего дельцом, он легко вообразил, какое впечатление произведет на публику появление этого монстра в квадрате ринга, и в этом он угадал: Примо всегда вызывал нездоровый интерес своей свирепой внешностью, грубыми ухватками, которым его научили режиссеры большого бокса.
Но не только Сью заинтересовался Карнерой, а и мафия, для которой он стал дойной коровой. Поговаривали, что сам Аль Капоне имел какие-то дела с земляком. Ему всяческим образом освобождали дорогу к трону. В частности, подбирали противников не из самого сильного ряда. Доподлинно известно, что когда в бою с Эйсом Кларком великан где-то после 5-го раунда явно пошел на поражение, к рингу приблизился некий господин и, распахнув полу плаща, продемонстрировал Эйсу "кольт", после чего тот быстренько и благоразумно рухнул на пол.
Конечно же, не все поединки с участием Примо становились надувательством, такое просто невозможно, а уж его главный титульный бой с чемпионом мира Шарки был чистым, никаких подозрений тут и не возникало. Годом раньше они уже бились в Нью-Йорке: в тот день Шарки весил 92 кг, а итальянский колосс - 118, и казалось, что претендент раздавит соперника. Так вроде бы и пошло - три первых раунда Карнера выиграл решительно. Но затем Шарки разорвал дистанцию и мощным ударом левой в челюсть свалил итальянца на шесть секунд. Этот удар не прошел бесследно, америкнец умело и безжалостно уничтожал соперника, и Карнере можно поставить в заслугу лишь то, что он удержался на ногах до последнего раунда.
Стали более гармоничными, мощными и мыщцы Карнеры, что видно по фотографиям. Особенно дельтовидные, брюшного пресса и трицепсы. Обозначилось и некое подобие талии, ну а уж размах плеч у колосса всегда был исполинский. Но самое главное - Примо Карнера стал куда более подвижным, тогда как до выучки он напоминал неуклюжую ломовую лошадь. Одним словом, в этом матче против Шарки должен был выйти Карнера-преображенный.
При всем этом публика более чем прохладно отнеслась к их схватке. Все понимали, что и чемпион, и претендент никогда не станут великими бойцами. К тому же, все были убеждены, что Шарки (образованное от акулы) и на сей раз легко и быстро проглотит итальянского увальня. Но одно трагическое событие резко подняло интерес к матчу. Незадолго до главного сражения Примо вышел на ринг против Эрни Шаафа, которого раньше жестоко нокаутировал лихой весельчак Макс Бэр. Конечно, по состоянию здоровья Эрни следовало бы поберечь себя. Но он вышел. И был убит на ринге Карнерой, после чего вспыхнули страсти, что "монстр из Италии способен растерзать и Шарки".
Все 30 тысяч зрителей, позевывая, ждали неминуемого конца итальянца. Но именно в эти мгновения Карнера начал потихоньку приходить в себя и теснить чемпиона. Еще чуть погодя, безмятежно улыбающийся Шарки пошел прямо на напирающего претендента, промахнулся размашистым свингом, а левой слегка ударил ниже пояса, и лучше бы он этого не делал.
Этот удар не был акцентированным, и рефери даже не сделал замечания. Но Примо Карнере стало больно, и он рассвирепел, а известно, что нет ничего опаснее флегматичного гиганта в случае, если его доводят до бешенства. С несвойственной ему резвостью Карнера ринулся к Шарки и принялся молотить его с обеих рук. В какой-то момент чемпион мира в полной растерянности остановился на середине ринга, и тут же мощный удар в челюсть бросил его на пол.
Все было кончено. Молча и в недоумении публика покидала арену. Тринадцатый чемпион мира вновь оказался не их соотечественником. Для Шарки это поражение стало эпилогом его боксерской карьеры, тогда как Карнера вкушал на родине все прелести великой славы. Сигнал к тому подал сам Муссолини, принявший и обласкавший свеженького чемпиона в своей резиденции.
Вскоре дуче и его сообщники пришли к мысли, что не лишне показать героя и в деле. Опасаясь скандала, если Карнера проиграет, они подобрали ему в соперники уже знакомого нам баска Паолино, который в общем-то ничем ярким не проявлял себя на ринге. К тому же, он был старше Примо аж на восемь лет и легче на 26 кг. Тем не менее, это событие объявили матчем за корону сильнейшего в мире бойца-тяжеловеса, хотя исход боя был очевиден и для совсем уж несведущих.
Итальянский чемпион, похоже, вошел в роль национального героя. Ринг соорудили на главной площади Рима, вся она была забита 70 тысячами зрителей. И вот когда появился Карнера, то первым делом он повернулся к почетной трибуне и отдал Муссолини фашистское приветствие. А когда в 7-м раунде Паолино сделал опасное движение, и арбитр дал ему замечание, Карнера снисходительно похлопал соперника по плечу и попросил арбитра не обращать внимание на такие пустяки.
Между тем, над Карнерой нависла страшная опасность: Макс Бэр, выступавший с шестиконечной звездой на трусах - он был потомком немецких евреев. Это была странная фигура, и известный американский писатель Норман Мейлер, живо интересовавшийся боксом, как-то назвал Бэра "неразгаданным клоуном".
Выйдя на ринг, он обычно делал сальто. Мог в перерыве по-свойски покалякать с кем-либо из зрителей, любопытствуя, скажем, здоровьем тещи или урожаем на ферме. Давал самые экстравагантные интервью, репортеры валом валили на его пресс-конференции, и вот весной 1933 года он заявил им, что поставил целью своей жизни разделаться с "двумя нацистами", то есть с Шмеллингом и Карнерой.
При всей живости своего характера, при репутации отчаянного бабника и выпивохи, Бэр к матчам с двумя упомянутыми бойцами готовился в высшей степени серьезно. Он был куда подвижнее Шмеллинга и Примо, имел прекрасное сложение при росте 190 см и весе 92 кг, а его мощную правую руку сравнивали с кувалдой.
Одним словом, американцы очень надеялись, что этот чудаковатый красавец спихнет Карнеру с трона.
Итак, 8 июня 1933 года в Нью-Йорке, который уже стал постоянной ареной боев боксеров-тяжеловесов, на ринг поднялись Шмеллинг и Бэр, для которого победа в этом матче открывала двери на титульный матч с чемпионом мира Карнерой. Но и Шмеллинг был уверен в своих силах, к тому же он не без оснований считал, что арбитры несправедливо отняли у него победу над Шарки, а с ней и тутул первой перчатки мира.
Увы, он заблужался насчет своих возможностей: под вопли зрителей: "Бей нациста!", Бэр живо принялся за дело, сбил своего тезку с ног и все десять раундов гонялся по рингу за обезумевшим от страха и боли Шмеллингом. В конце концов рефери остановил бой, поднял руку Бэра и объявил его официальным претендентом на матч за чемпионский титул.
Незадолго до этого поединка Бэр и Карнера снялись в одном фильме, где первый играл роль лихого, веселого боксера, а Примо, разумеется, мрачного злодея ринга. Когда съемки завершились, Макс своей танцующей походкой подошел к чемпиону и во всеуслышание заявил: дескать, это режиссер не позволил мне послать тебя на тот свет, но теперь поспеши выбрать себе местечко на кладбище.
Убить он Карнеру не убил, но все 11 раундов безжалостно молотил итальянца. Чемпион выглядел обреченным и до матча, похоже, самоуверенность Бэра, язвительные статьи в газетах и открытая неприязнь публики, которая кое-что знала о его дутых победах, тяжело давили на бесхитростную душу Карнеры. Он продержался 11 раундов на ринге, опять же, нью-йоркского Мадисон Сквер Гарден, и в каждом эта махина падала на пол. 11 нокдаунов в одном бою!
Такого никто не мог припомнить. Три раза Карнера подходил, шатаясь, к рефери и умолял прекратить бой, но тот, ощущая желание толпы еще и еще посмаковать страдания ненавистного им чемпиона, грозил итальянцу пожизненной дисквалификацией и толкал навстречу его мучителю.
Взяв высший титул, Макс Бэр изменил свой образ жизни. Он признался журналистам, что никогда не любил мордобой, другое дело - беззаботная светская жизнь. Спортивные репортеры были в отчаяньи, они не могли запечатлеть Макса в тренировочном зале, при боевых перчатках. Зато их коллеги из других изданий то и дело публиковали снимки, где чемпион нежился на пляже, снимался в Голливуде, тискал победительниц конкурсов красоты... Вот почему этот необычайно талантливый боксер так и не стал великим, бесславно проиграв заурядному Брэддоку.
А для того матч с Бэром был делом жизни или смерти. Став боксером, он получил прозвище "Золушка", и было отчего. Дитя нью-йоркских трущоб, юный Джеймс не мог позднее вспомнить и случая, когда бы он наелся до отвала. Потом он стал докером, но как раз в те годы в США грянула Великая Депрессия, и этот молодой, здоровенный мужчина слонялся в ранге безработного по улицам Нью-Йорка, перебиваясь случайными заработками.
Какие-то гроши Джеймс Брэддок получал, участвуя в третьеразрядных боксерских боях. Но у него были определенные способности к боксу, твердый характер, и постепенно он стал выбиваться из ряда спивающихся, неумелых драчунов.
Как и Золушке Шарля Перро, ему невероятно повезло. До матча с Бэром он провел всего три боя с более-менее сильными боксерами - с Карном Гриффиным, Джоном Льюисом и Артом Ласки, и одолев их, на удивление всем был объявлен Комиссией бокса участником титульного матча с Бэром. Боссы профессионального бокса прекрасно понимали, что чемпион мира не выдержит схватки с классным бойцом, а Макс был им нужен именно как "король", поскольку он нравился публике, и особенно еврейской части страны, тут и всплыла кандидатура бывшего докера.
Его соперник поднялся на ринг в самом благодушном состоянии. Вдоволь поваляв дурака до решительной команды рефери, он сразу же обрушился на Джеймса: легкомысленный, задиристый Макс и в голове не держал, что претендент окажет ему сопротивление.
Да, как ни был растренирован Бэр, но по своим возможностям, по классу он превосходил мрачного от напряжения Брэддока. Но тут же хочется вольно процитировать известное выражение: "Голодный боксер - страшный боксер". Чемпион не унимался в паясничаньи и шалостях на ринге, не понимая, что перед ним -озлобленный и готовый на все соперник.
Первые раунды прошли в довольно равной борьбе, но какое-то преимущество у претендента все же было. В поте лица он набирал выигрышные очки, что ничуть не беспокоило Бэра. В шестом он наконец-то пробивает защиту Джеймса, у которого начинается носовое кровотечение... В восьмом раунде чемпион загоняет соперника в угол, и его правильные, острые удары, казалось бы, должны добить Брэддока, но тот лишь отфыркивался и вообще далек был от того, чтобы рухнуть.
Но все это было лишь эпизодами. Брэддок пропускал удары, а затем посылал не менее чувствительные, и их у него набиралось больше. Сходясь с претендентом в центре ринга в последнем раунде, Бэр дружески шепнул: "Я рад, что большие деньги достанутся тебе, Джеймс. Ты их потратишь с большей пользой, чем я". И хотя Бэр выиграл этот раунд, рефери объявил чемпионом мира упрямого ирландца: Брэддок выиграл 7 раундов, Бэр - 4, остальные арбитры признали равными.
Пятнадцатый чемпион мира и впрямь умело распорядился деньгами. Он отправил двух сыновей в Йельский университет, а дочь - в музыкальную школу. Сам же стал фермерствовать.
В 1942 году он записался добровольцем в армию и принял участие в боевых операциях, проявив себя отважным солдатом.
Из жизни он ушел в ноябре 1974 года, тихо скончавшись на своей ферме.