Как в Киеве родился бравый солдат Швейк

[N.K.V.D.]

Ранним утром 24 сентября 1915 года в полку, где служил Ярослав Гашек - будущий автор «Похождений бравого солдата Швейка» сыграли тревогу - приближались русские войска. Это было контрнаступление Юго-Западного фронта под Дубно. Командир 11-й роты поручик Лукаш торопил своего ординарца Франтишека Страшлипку и его товарища Гашека - но они не спешили...

Читать дальше

Дело в том, что оба приятеля уже давно хотели сдаться в плен, потому что войной были сыты по горло с самого того момента, как их угораздило на неё попасть.

Гашек старательно и неторопливо наматывал портянки, как будто от этого зависел исход всей компании, а Страшлипка всё возился с верёвкой на рюкзаке с продуктами поручика Лукаша, которая никак не хотела затягиваться. Наконец поручик плюнул и дал дёру на улицу, махнув рукой на откровенно валявшую дурака парочку. Он был последним, кто видел Ярослава Гашека в составе доблестной Австро-Венгерской армии.

Вообще-то Гашек не собирался там служить. Когда император Франц Иосиф I издал универсал об объявление войны, в голове писателя созрел гениальный план, как сделать так, чтобы он существовал отдельно от войны, а она — отдельно от него, и они друг другу в этом мирном сосуществовании не мешали.

Ярослав решил, постоянно переезжая из города в город, избегать призыва. С женой он давно не жил, сын подрастал не видя отца, какой-либо недвижимостью Гашек обременён не был, опыт скитания по обширной Австрийской империи у него был значительный, так что его план вполне мог удаться, если бы не нездоровая тяга к не всегда своевременным шуткам.

При заселении в очередную дешёвую гостиницу Ярославу ни с того ни с сего взбрело в голову в регистрационной книге подписаться русским именем «Иван Сергеевич Толстой из Москвы», а в графе «Цель приезда» указать: «Ревизия австрийского генерального штаба».

Уже через несколько часов незадачливый «косильщик» от армии давал показания в местном полицейском околотке. Его объяснение, что он просто желал проверить бдительность австрийской контрразведки может кого и повеселило, но меньше всего смеяться потом довелось ему самому. Его недельку помариновали в «кутузке», после чего под конвоем препроводили на ближайший призывной пункт.

В ответ на замечания, что ему некогда тратить своё драгоценное время на такое недоразумение, как призывная комиссия, конвоиры пару раз наподдали ему под рёбра — во всех странах мира конвоиры не отличаются особой склонностью к юмору.

Попытка выдать себя за клинического идиота провалилась, так что в конце концов в армию Гашеку отправиться всё-таки пришлось. Его отпустили только на один день домой, чтобы проститься с родными. Его он использовал, чтобы закатить знатную попойку с друзьями и поклонниками его литературных талантов в трактире «На насесте».

11-я маршевая рота 91-го полка формировалась в Чешских Будеёвицах — там Гашек и начал свою службу. Он явился на службу в мундире и раздобытом для смеху цилиндре — штатной фуражки на него сначала не хватило. Чтобы подольше потянуть время своего нахождения вне пределов фронта Ярослав поступил в школу вольноопределяющихся, но его опять подвела тяга к шуткам по поводу и без. Его выгнали за сочинённую шуточно-похабную песенку «Боже, Англию низринь!».

Затем была неудачная попытка симулировать ревматизм, обвинение в попытке дезертировать с отбытием трёх лет тюрьмы по окончании войны и, наконец, отправка на фронт.

Как Гашек ни хотел избежать войны, он и она всё-таки встретились. Его к ней отвезли в арестантском вагоне.

Ярослав Гашек в австрийской армии.

Если вы читали «Швейка», то вам знакомы командир батальона капитан Сандлер, командир взвода кадет Биглер, старший писарь Ванек. Это всё реальные персонажи, талантливо срисованные Гашеком с окружавших его в армии персонажей. Только подпоручика Дуба не было — человека, который грозился солдатам: «Вы меня еще не знаете, но когда вы меня узнаете, то заплачете!». На самом деле он носил фамилию Мехалек.

Отличавшийся редкостным пацифизмом Ярослав решил искать первую же возможность, чтобы сдаться в плен. Особенно он укрепился в этом своём намерении после ожесточённых боёв, которые 91-й полк провёл под Сокалем, потеряв половину состава ранеными и убитыми.

В этих боях Гашек как-то встретил трёх русских солдат, и тут же с радостью предложил взять им его в плен. Беда в том, что эти бедолаги обратились к нему с точно таким же предложением, только в плен жаждали попасть они сами. В результате разгоревшейся дискуссии победило физическое большинство, и чеху пришлось вести пленных в свой штаб.

Позже в полку ходил анекдот, достоверность которого нынче установить невозможно, что, когда майор Венцель случайно выглянул из окна штаба и увидел, как из-за угла один за другим появляются солдаты противника, он, не мудрствуя лукаво, пустился наутёк, решив, что русские прорвали фронт. Если бы ему чуть хватило выдержки, он бы дождался появления из-за поворота конвоировавшего их Гашека.

За этот «подвиг» писателя произвели в ефрейторы и вручили серебряную медаль «За храбрость» с которой он буквально несколько месяцев спустя и отправился в плен вместе со своим верным товарищем Страшлипкой, многие черты характера которого позже «впитал» в себя незабвенный Швейк.

Дальше в украинской биографии прославленного писателя было несколько лагерей для военнопленных, в одном из которых — Бузулукском, среди 18 тысяч содержавшихся там военнопленных австро-венгерской армии разыгралась нешуточная эпидемия тифа, которая по некоторым оценкам унесла жизни двух третей военнопленных. Гашек тоже заболел, но, к счастью, выздоровел.

Вскоре в лагерь приехали чешские офицеры, набиравшие добровольцев в чешский легион — Чешскую дружину, воюющую на стороне России против Австро-Венгрии, и Гашек с готовностью в него записался — он был сыт по горло серой и тусклой лагерной жизнью. Весной 1916 года он очутился в киевском пригороде Дарница, где находился крупнейший в Российской империи лагерь для военнопленных славян.

Гашека сначала зачислили писарем в 1-й полк имени Яна Гуса. Его житьё-бытьё наладилось, как он того и желал, подальше от боевых действий. Он агитировал своих земляков воевать против Австро-Венгрии и спал на застеклённой веранде канцелярии своего батальона. Вскоре Гашека привлекли к выпуску выходившей в Киеве чешской патриотической газеты «Чехослован». На страницах издания его имя начинает встречаться с 10 июля 1916 года.

Гашек высмеивал австро-венгерскую военщину, пропагандировал своих земляков взять в руки оружие, для того, чтобы, наконец, отвоевать для Чехии независимость.

Материал его был настолько талантлив, что редактор «Чехослована» — Венцеслав Швиговский включил бывшего военнопленного в редколлегию в качестве ведущего журналиста. Остроумные фельетоны Гашека значительно подняли тираж киевской газеты, редакция которой располагалась по адресу ул. Владимирская, 36 в помещениях частного отеля «Прага», находившегося в собственности русского чеха Вацлава Вондрака.

Неприхотливый Гашек ночевал в приёмной редакции, часто используя вместо подушки подшивку газет и укрывшись шинелью. Вместе со скромным достатком вернулась и застарелая тяга к шумным компаниям, весёлым попойкам.
Дни проходили в казармах, в Дарницком лагере, в редакции, в любимом кафе «У чешской короны», которое находилось по современному адресу ул. Б. Хмельницкого, 19, возле оперного театра.

Гашек очень много пил, в основном пиво, но не забывал и более крепкие напитки, хотя предпочитал водке вино, даже если оно было сомнительного качества. Работал, как и когда-то дома, быстро и всегда начисто, чтобы не терять зря на редактирование и переписывание время, которое с гораздо большой пользой можно провести в пивной.

Попойки стали приводить к эксцессам.

20 января 1917 года в кафе для посетителей выше среднего достатка «Самадени» Гашек порядком набрался вместе со своим шурином Славой Мейером, офицером русской армии. Ярослав начал шуметь и попал в поле зрения какого-то генерала, который тут же приказал призвать распоясавшегося чеха к порядку. Гашек стал активно возражать, за что его тут же арестовали.

Второй инцидент произошёл месяц спустя 24 февраля 1917 года в кафе «У Золотых ворот» по адресу улица Ярославов вал, 1.

Любимое кафе Ярослава Гашека "У Золотых ворот".

Гашек заглянул сюда с бывшим сербским офицером Талавани. Не спросив разрешения у сидевшего за одним из столиков прапорщика, он плюхнулся перед ним на стул, нарушив всякую субординацию. Тот вполне миролюбиво поинтересовался, почему вольноопределяющийся позволяет себе такую непростительную фамильярность. Гашек повёл себя вызывающе, выйти отказался, нагло заявил: «А знает ли господин прапорщик, кто такой Ян Жижка из Троцнова?», а когда возмущённый прапорщик попытался обнажить саблю, разбил ему о голову бутылку.

Прапорщика из кафе повезли в госпиталь, а Гашека — в Борисполь в гарнизонную тюрьму.

Редакция «Чехослована» не могла обойтись без своего ведущего журналиста, и активно хлопотала о скорейшем его освобождении. Её усилиями Ярослав очутился на свободе через 11 дней. Он явился в «Прагу» с пачкой мелко исписанной бумаги. Это была повесть «Бравый солдат Швейк в плену». Спустя несколько дней она вышла в типографии «Чехослована», располагавшейся также в районе Ярославова вала, отдельной книжкой.

Ей было далеко до будущего романа, который писатель будет писать, да так и не допишет на родине, но это было первое появление литературного Швейка «на людях».

Литературного, потому что существовал настоящий человек по имени Йозеф Швейк. Он служил до войны в Праге дворником на Виноградах и вечерами частенько сиживал в трактире «У чаши» — по которому Гашек и знал его ещё в той довоенной жизни. Этого настоящего Швейка он потом встретил в Дарнице, в лагере для военнопленных и сагитировал перейти на сторону русской армии. Швейк потом даже спас его во время Гражданской войны, когда Гашек воевал за красных, и попался белочехам. Швейку приказали конвоировать Гашека, а он помог тому бежать.

Но тот Швейк не был настоящим прообразом Швейка литературного — им был сам Гашек, который добавил к собственному портрету черты характера и какие-то штрихи своих обожаемых земляков, таких же сибаритов и ценителей жизни, как и он сам.

Комикс 1939 года. Комикс югославский, но его автор - русский эмигрант Иван Шеншин

После издания повести Гашек стал редактором «Чехослована». Прогремевшую вскоре Февральскую революцию и свержение монархии писатель приветствовал в статье «Тёмная сила», посвященной Григорию Распутину. 17 марта он выступал перед своими земляками, обсуждая с ними перспективы развития Чешского легиона, 8 апреля — на митинге перед киевскими рабочими, проводившемся на Бибиковском бульваре (современном бульваре Т. Шевченко).

В это время среди находившихся в России чехов наметился раскол.

В редакцию газеты ворвалась националистически настроенная группа чешских солдат во главе с капитаном Радолой Гайдой.

Радола Гайда

Гашека избили, ему пришлось на время распрощаться с издательской деятельностью. Он вновь встал рядовым 1-го полка имени Яна Гуса, принял участие в сражении под Зборовом, где плохо вооружённые чехи разгромили превышавшие их численно австро-немецкие войска. Гашек был награждён Георгиевским крестом, был избран солдатами в полковой и затем бригадный комитет.

15 ноября 1917 года писатель вернулся в «Чехослован». Он принял сторону большевиков и вступил в публичную полемику с будущим чехословацким лидером Томашем Масариком.

Вскоре Гашек осознал, что среди своих земляков оказался в меньшинстве.

В конце февраля 1918 года он покинул Киев и с головой погрузился в Гражданскую войну, в которой ему предстояло стать членом РКП(б), работником политотдела Реввоенсовета, помощником коменданта Бугульмы и даже… двоеженцем. Но как бы там ни было, именно в Киеве прославленный чешский писатель стал «отцом» легендарного Швейка, за что в первую очередь все мы его и любим.

Источник

@темы: про Ольгу Брагінську, в вихре времён, Вы, знаете каким он парнем был? (с.)

Comments

[TrashTank]

в украинской биографии прославленного писателя было несколько лагерей для военнопленных, в одном из которых — Бузулукском
То есть Ярослав Гашек сдался в плен армии нэзалежной Украйны, в состав которой в то время входил Бузулук? о.О