Чем дольше отстаиваешь права, тем неприятнее осадок.
В не вошедших в Библию сказаниях о детстве Христа богочеловек ведет себя как обычный сорванец: он постоянно ввязывается в драки, грубит учителям, а Богоматерь за это вызывают к директору. Родители заставляли Христа мыть посуду и отдавали его учиться в античный аналог ПТУ — правда, ничего толкового из этого не вышло. Почему верующим было важно узнать «приквел» к истории о Сыне Божьем и как средневековые художники иллюстрировали эти необычные легенды?
читать дальше1. Введение: зачем писали апокрифы
В Средневековье, когда профессия чаще всего передавалась по наследству, она намного сильнее, чем в другие эпохи, определяла социальный статус человека; некоторые занятия считались особо угодными Богу, а другие, наоборот, грешными и презренными. Неудивительно, что и рассказывая о Спасителе, Библия повествует о ремеслах, которыми занимался Христос и его родственники. Все знают, что Иосиф, муж Марии и приемный отец Христа, был плотником. Но откуда тогда взялись средневековые изображения, где сам Христос работает по дереву или выступает в роли красильщика? Что это за странные для богочеловека профессии? Почему Иисус, помимо этого, изображается занимающимся домашними делами?
Для того, чтобы в этом всем разобраться, нам придется погрузиться в историю христианских апокрифов, то есть текстов, не вошедших в официальный библейский канон.
Новый Завет был фундаментом, на котором строилась биография Христа, но о многом (например, о его детстве) он вовсе не говорил или рассказывал слишком кратко. Пробелы, оставленные в Писании, заполнялись многочисленными апокрифами. Они играли ту же роль, что сиквелы и приквелы в современном кино, и повествовали о том, что происходило до или после событий, о которых можно было прочесть в канонических Евангелиях.
На некоторые из апокрифических преданий, противоречивших «официальной» версии событий или переполненных фантастическими подробностями, Церковь смотрела неодобрительно и прямо запрещала их распространение. Однако другие апокрифы — скажем, те, где говорилось о жизни Святого семейства, — пользовались большой популярностью. Многие сюжеты христианской иконографии (например, Сошествие Христа во ад) и даже церковные праздники (как Вознесение Девы Марии) возникли под влиянием апокрифических преданий, для которых в Новом Завете трудно найти опору.
Первые апокрифы были записаны в Малой Азии и Сирии, там где христианская проповедь была особенно активной. Они были нужны в том числе для того, чтобы подтвердить неочевидную для всех верующих рубежа I–II веков идею о том, что Иисус был самим Богом, а не только Христом (то есть «мессией»).
Так как греко-римский мир был привычен к обожествлению героев и императоров, то благодаря апокрифам, в которых Иисус уже в младенчестве совершает огромное количество подвигов, Спаситель быстро стал восприниматься как Бог.
Иудеи, не верившие в рассказы ранних христиан, пытались высмеять их теологию, называя Иисуса пародией на Персея, который тоже был рожден от девы (Зевс проник в Данаю в виде золотых монет, не нарушив ее девственности), или указывая на его низкое происхождение от Марии, которая будто бы являлась пряхой. Как мы видим, по сей день Богоматерь часто изображают за прядением — этот ее атрибут христиане, вероятно, позаимствовали у своих идеологических противников.
Именно к нему и апеллировали все апокрифы о детстве Спасителя, показывая свою преемственность по отношению к каноническому тексту. Во II веке апокрифы о детстве потребовались для того, чтобы удовлетворить потребность верующих в более полной картине жизни их мессии; к тому же многие новоиспеченные христиане были вчерашними язычниками, привыкшими к историям о чудесах. «Приквелы» требовались не только для них, но и для того, чтобы объяснить противникам христианства, что происходило с Иисусом за те семнадцать лет, о которых канонические евангелия молчат.
Так одним из самых востребованных апокрифических сюжетов стала история детства и юности Иисуса.
В II–VI вв. появляются так называемые «Евангелия детства Спасителя». В них Христа стремились изобразить похожим на обычного ребенка: он помогал родителям по дому, ходил в школу и даже подавался в ученики к ремесленнику.
Однако эта повседневность, конечно, была наполнена чудесами, которые неустанно творил Иисус — истинный человек и истинный Бог. На русский язык часть этих апокрифов была переведена еще в советское время антиковедом Ириной Свенцицкой («Евангелие Псевдо-Матфея» и др.), а также ее коллегой Александром Скогоревым («Арабское Евангелие детства Спасителя»).
Многие легенды из апокрифов были записаны гностиками, поэтому само слово «апокриф» стало ассоциироваться именно с их верой. Гностические вероучения, то есть возникшие параллельно с христианским и в той же среде, критиковались христианскими теологами как еретические, а после и вовсе были искоренены — однако их пересказы апокрифических сюжетов остались в народной молве и записывались уже по памяти.
Дошедшие до нас гностические апокрифы сообщают нигде более не сохранившиеся, уникальные истории о детстве Иисуса. К примеру, в рассказе о жизни Христа гностика Иустина (II век) упоминается, что тот в двенадцать лет был подпаском и следил за стадом овец. Эта история, вероятно, родилась из привычного обозначения Иисуса как «доброго пастыря». Ведь в Евангелии он, наставляя на добрый путь все «стадо», всех без исключения людей, включая грешников — «заблудших овец», говорил о себе: «Я есмь пастырь добрый […] Есть у Меня и другие овцы, которые не сего двора, и тех надлежит Мне привести: и они услышат голос Мой, и будет одно стадо и один Пастырь» (Ин. 10: 13–16). Иустин интерпретирует эти слова не как аллегорию, а буквально, и юный Иисус становится пастушком.
В гностическом тексте III–IV вв. «Пистис София» упоминается, что юный Спаситель помогал отцу ставить подпорки в винограднике. Этот эпизод из жизни Христа также мог быть толкованием аллегории из канонического Евангелия. Вслед за словами, с которыми Сын Божий обратился к ученикам, протянув им чашу («пейте из нее все, ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета» — Мф. 26: 27), Церковь соотносила евхаристическое вино с кровью Христовой. Вот почему устроение им виноградников символизировало его работу по спасению человечества.
Христианские же апокрифы черпали сюжеты не только в вышеперечисленных текстах, но и в фольклорных рассказах, преданиях проповедников, а иногда были сконструированы переписчиками библейских текстов, пытавшихся облегчить их понимание. Именно поэтому в итоге Церковь стала считать большинство апокрифов искажениями истины. Среди них были и истории с такими невероятными заглавиями, как «Книга о великане Оге, сражавшемся после потопа с драконами» или «Книга о дочерях Адама». Однако те из них, что пережили цензуру, могли включаться в средневековые книги наряду с официальными евангелиями — поэтому сегодня мы имеем богатый визуальный материал, иллюстрирующий апокрифы о детстве Христа.
В последнем, например, рассказывалось о том, что у Иисуса были сводные братья, сыновья Иосифа, а после непорочного зачатия Иосифа и Марию испытывали горькой водой (она обличала лгунов — если соврать и выпить ее, Бог являл вруну отметины на лице и опухоль на бедре).
Хотя подобные сюжеты в Средневековье иногда даже попадали на церковные фрески, большинство из историй этого апокрифа, созданного для борьбы с оппонентами христианства во II веке, в частности с критиками непорочного зачатия, позднее было неприемлемо для католической теологии. Иероним Стридонский, переводчик Библии на латынь, в IV–V веках выступал против подлинности этих сочинений, но на Востоке они были довольно распространены.
2. «Евангелие Фомы»: оживление воробьев и умерщвление учителя
В каждой из глав «Евангелия Фомы» описывается одно из чудес, сотворенных ребенком-Иисусом. Подробно там рассматривалось и его пребывание с семьей в Египте — эпизод, лишь мельком упоминаемый в Новом Завете. Двухлетний Христос с семьей жил у молодой вдовы, которая их приютила. Однажды он стал бросать в таз засоленных рыбешек, которые тут же выпускали из себя соль и оживали (исследователи считают, что это может быть намек на оживление египетских мумий, а также на грядущие чудеса воскрешения людей). Соседи заподозрили в святом семействе чародеев, так что Иосифу, Марии и их ребенку пришлось переселиться.
В три года Иисус гулял по городу и увидел учителя, читающего лекцию ученикам. Тогда он кинул двенадцати сидящим рядом воробьям гость зерна — птицы начали драться за еду и в итоге свалились прямо на учителя. Учитель схватил Спасителя за ухо, но тот рассказал ему смысл своей проказы — это был намек на распри среди его учеников; здесь также подразумевалась параллель с будущими двенадцатью апостолами Христа. За эту шалость юного Иисуса и его семью опять выгнали из города, и в следующей главе они переезжают в Назарет.
Все иудеи были поражены, однако один из мальчишек стал уничтожать пруды Христа. Тогда тот обозвал его «нечестивым, невежественным содомитом» и проклял его, да так, что тот сразу упал и умер. Этот апокрифический эпизод был известен Мухаммеду через «Арабское Евангелие детства Спасителя» и даже стал частью Корана: «О Иса, сын Марьям! Помни о милости, которую Я оказал тебе и твоей матери. Я поддержал тебя Святым Духом (Джибрилем), благодаря чему ты говорил с людьми в колыбели и будучи взрослым. Я научил тебя Писанию, мудрости, Таурату (Торе) и Инджилу (Евангелию). По Моему соизволению ты лепил изваяния птиц из глины и дул на них, и по Моему соизволению они становились птицами» (5.110).
Ненависть и непонимание по отношению к ребенку-Иисусу после этого поступка только усилились (образуя параллель к его преследованию во взрослом возрасте). Через несколько дней после чуда с воробьями один из детей на улице ударил Христа (в других версиях кинул камень или врезался в него).
Однако как только мальчишка это сделал, он сразу же упал замертво. Тогда родители юноши пожаловались на Иисуса Иосифу, но вместо того, чтобы воскресить убитого мальчика, Христос ослепил его родителей за их дерзость. Тогда Иосиф схватил пасынка за ухо, на что Иисус сказал: «Ты не знаешь, кто я, но если бы ты знал, ты бы не рассердил меня».
Однако и здесь Христос стал своевольничать. Как только учитель ударил его по голове (что было нормой в школах того времени), богочеловек сказал ему: «Я должен учить тебя, а не ты меня». После этого он рассказал ему наизусть весь алфавит и открыл тайный смысл первой буквы (алеф). Учитель признал в Иисусе Бога, а тот исцелил всех находящихся рядом с ними людей от всех болезней.
В следующей истории Христос вместе с другими мальчишками прыгал с крыши какого-то дома. Соседский мальчик прыгнул и разбился насмерть. Родители мальчика думали, что это Иисус его столкнул, и, чтобы это опровергнуть, Сын Божий заставил ребенка воскреснуть и рассказать, что это неправда.
Следующий эпизод описывает упомянутую в Новом Завете профессию Иосифа и его сына — плотницкое мастерство. Когда Христу исполнилось восемь лет, он услышал, что его отца попросили смастерить кровать, однако у Иосифа не было для этого достаточно длинных досок. Тогда Иисус взялся за кусок дерева, потянул и чудесным образом удлинил его.
Иосиф испугался, что горожане возмутятся поведением его сына, и повелел Марии посадить его под домашний арест. Однако к Иосифу пришел его друг, тоже учитель, и предложил перевести мальчика на домашнее обучение. Христос в четвертый раз начал рассказывать свою мудрость учителю, вместо того, чтобы слушать его, но тот не стал его бить. Напротив, он был так поражен познаниями ребенка, что позвал множество людей, и все они восхищались необычайной проповеди школьника.
Заканчивается апокриф историей о том, как уже двенадцатилетний Иисус вместе с родителями возвращается в Иерусалим на Пасху. На обратном пути Иосиф и Мария только думают, что их сын идет с ними, однако на самом деле он тайно возвращается в Иерусалим и проповедует в храме всем учителям и старейшинам.
В другом похожем апокрифе, «Книге Иосифа плотника», созданной в IV–V веках в Египте, автор уже не показывает чудеса юного Христа, как в «Евангелии детства Фомы», и не приписывает таковых Деве Марии, как в «Истории Иакова о рождении Марии», но облагораживает Иосифа — например, сообщая, что тому на время рождения Иисуса было девяносто лет, а значит он не мог быть биологическим отцом Спасителя.
В этой книге подробно рассказывается о сыновьях Иосифа от предыдущих браков — сводных братьях Христа, а также в деталях описывается смерть старца Иосифа. Эти сведения были крайне ценны для теологов, поскольку они опровергали популярную точку зрения противников христианства, рассуждавших, что раз у Иисуса были братья, значит Дева Мария не хранила девственность всю свою жизнь.
3. Средневековое «Детство Спасителя»: как пальма попадает в рай
В IX–X веках возникают уже новые, латинские варианты евангелий детства Христа, которые затем переводятся и на национальные языки Европы. В средневековой «Книге о рождении Благодатной Марии и детстве Спасителя» в форме переписки противника апокрифов Иеронима с епископами (разумеется, подложной) от лица первого рассказывается, что книга была написана самим евангелистом Матфеем на арамейском языке, и будто бы сам Иероним перевел этот труд, чтобы отринуть всякие сомнения о доселе неизвестных эпизодах жизни Спасителя и его матери.
Матфей, один из четырех авторов истории жизни Иисуса, был таким же неоспоримым авторитетом, как и Иероним, знаток Писания и его языков. Так как на самом деле Матфей не был автором этого Евангелия, ученые стали называть апокриф «Евангелием Псевдо-Матфея».
По сравнению с позднеантичными апокрифами, оно еще более удивительное для читателя — Иисус творит в нем чудеса не с пяти лет, как в ранних источниках, но с младенчества, ему подчиняются даже самые могущественные люди и звери, ему подвластны римские и египетские власти, не говоря уже о небесах, а на земле живут фантастические создания.
Кроме того, так как борьба с язычеством в X веке была уже неактуальна, главным врагом Христа становится сам дьявол, и дьяволом именуется даже мальчишка, разрушающий запруды Иисуса.
«Евангелие Псевдо-Матфея» начинается с рассказов о прародителях Марии, ее замужестве с Иосифом (право на женитьбу разыграли при помощи жребия — у Иосифа чудесным образом вылетела голубка из посоха, указывая на то, что именно он должен быть с Марией), о сомнениях Иосифа по поводу девственности Марии и последующей проверке в храме с помощью горькой воды.
Первое чудо Христа описывается в рассказе о повитухе, усомнившейся в девстве Марии, за что она поплатилась своей рукой (а потом была исцелена Иисусом).
Второе чудо младенца Христа происходит по дороге в Египет — святое семейство решает отдохнуть в тени пещеры, как вдруг оказывается, что это место населено великим множеством драконов. Все напуганы и хотят бежать, однако Иисус сходит с рук матери и драконы начинают кланяться ему. Выходят леопарды и львы и тоже поклоняются истинному Богу, а затем даже сопровождают семейство, показывая верную дорогу.
Когда семейство вошло в местный языческий храм, все идолы в нем сразу же упали на землю, и разбираться пришел сам градоначальник с войском. Однако вместо того, чтобы напасть на Марию с младенцем, он поклонился им и признал в Иисусе истинного Бога.
Эти новые эпизоды сменяются уже знакомыми нам по более ранним апокрифам: чудо глиняных воробьев и кара разрушившего запруду мальчика, здесь — «сына дьявола»; убийство «сына погибели», который наскочил на Иисуса — впрочем, в этой версии Спаситель воскрешает его, «беря за ухо» (а на иллюстрации он это делает и вовсе нехотя, пинком ноги); конфронтация с учителями; падение ребенка с крыши и его воскрешение; чудо с водой в плаще; чудо с умножением урожая. Затем рассказывается новая история о львице в пещере, которую укротил восьмилетний Христос — он перешел через реку, которая расступилась перед ним, прямо вместе со львами, и вошел с ними в город, пугая жителей.
4. Варианты апокрифов: превращение в свиней и смертельные прыжки
В некоторых версиях трех рассмотренных в этой статье евангелий детства встречается еще одна история, возможно, пришедшая из эфиопских сборников апокрифических сказаний.
В ней Иисус катается перед другими детьми на солнечных лучах. Они, увлеченные его весельем, пытаются сделать то же самое, однако падают, ломая руки и ноги.
В европейских рукописях встречаются многочисленные варианты перечисленных выше историй, в которых они становятся еще более фантастическими. К примеру, в эпизоде с прячущимися детьми те залезают в печь, а Иисус спрашивает у их родителей, что там. В ответ они сообщают ему, что там свиньи, и, открывая задвижку, удивляются тому, что ребята и правда превратились в свиней. Впрочем, Иисус сразу расколдовывает их, чтобы наконец-то с кем-то поиграть.
Мальчишки бьют свои горшки, чтобы слепить их обратно, как это только что сделал Христос, однако у них ничего не выходит — тогда Спаситель чинит их горшки и тоже вешает их на луч.
История о прыжках с крыши тоже имеет альтернативу — в ней дети прыгают с горок, что также приводит к их гибели.
Расстроенный красильщик начал было ругать непослушного ученика, однако Христос, вытаскивая ткани обратно, чудесным образом поменял их цвета на необходимые (в некоторых версиях его об этом просит раздосадованная поведением сына Дева Мария). Эпизод с чаном особенно полюбился средневековому цеху красильщиков, которые считали Иисуса одним из святых покровителей своего ремесла.
Традиция таких изображений, где юный Иисус занят домашней работой, дожила до недавнего времени. На них Святое семейство предстает как идеал для всякой семьи, а прилежный отрок Иисус (который, например, подметает полы) становится образцом поведения для любого ребенка.
Молоток, которым трудился Христос, на таких иконах мог напоминать молот советского герба, а сама икона была переназвана в духе лозунгов социалистического плаката: «Святое семейство — учитель труда».
***
Удивительным образом апокрифы дожили до наших дней не только благодаря запоминающимся сюжетам о детстве Христа и иллюстрациям к ним, но и потому, что новые тексты такого рода появлялись даже в XX веке.
К примеру, в 1910 году в Германии один издатель утверждал, что нашел древнюю коптскую рукопись о детстве Христа, которую самостоятельно перевел на немецкий. В ней от лица египетского врача Бенана, якобы друга детства Иисуса, рассказывалось о том, как Спасителя воспитывал некий египетский астроном, а также о том, как его затем посвятили в тайное искусство лечения.
Спустя десять лет ученые поняли, что перед ними подделка, однако сегодня ее также можно рассматривать как самобытный литературный памятник, показывающий, какое неизгладимое впечатление на ценителей старинной литературы в XX веке производили подлинные апокрифы о детстве Христа.