Как прожить жизнь ради четырёх вещей

[N.K.V.D.]

Если бы ко мне, когда мне было 17, подошли бы люди с красными звёздами на рукавах и сказали: “Вступай в нашу партию — и у тебя будут женщины, алкоголь и табак”, мой единственный вопрос был бы: “Где ставить подпись?”

Читать дальше

В общем-то, на самом деле Костас Сарантидис был всегда коммунистом. Не то чтобы рьяным, просто так сложилось, что у них он мог легко выменять табак на алкоголь и женщин. Родился в Салониках в 1927 году. В 9 лет, с установлением в Греции режима профашистского диктатора Метаксаса, его выгнали из школы за левые взгляды.

История умалчивает, в чём именно была причина подобного: то ли его родители были уже тогда завсегдатаями встреч коммунистических партий, что множились по Греции ещё с 1924 после поражения в войне против Турции за восстановление Великой Греции, то ли во время урока математики на задаче с яблоками на вопрос: “Сколько из десяти яблок у тебя останется если ты отдашь три Якову” он прокололся ответом: “10. Яблоки общие”, неважно.

Важно то что наш “герой” как-то дожил до 1943 года без образования и известных нам приключений. Ему было 17, он крал табак с итальянских складов, продавал его коммунистам и получал от них за это вино, женщин, почёт и славу.

Да, он был идейным коммунистом, но придерживался правила: “Коммунизм и табак порознь”.

И пока он крал его у итальянцев, всё было прекрасно. Но в один осенний день он ограбил уже немецкий склад, и вскоре был арестован и отправлен в концлагерь под Веной, Маутхаузен. Вообще, была целая система лагерей Маутхаузен, с разными частями, разбросанных по всей Австрии, и нигде не уточнено в какой именно из них Костас был отправлен. Но судя по той информации, что написана, он попал в Маутхаузен рядом с Линцем и трудился на каменоломнях Марбахер-Бруха и Беттельберга.

“Тут то и начинается его героическая история…”

Нет. В концлагере он занялся любимым ему делом: торговал краденым табаком, а в обмен получал женщин, алкоголь, почёт и славу у заключенных-коммунистов.

И пока он крал его у солдат лагерной охраны, набранной из заключенных, всё было прекрасно. Но в один осенний день он ограбил уже немецкий склад, и…

Нашёл там форму офицера Вермахта, которая была ему как раз.

Он бросился в бега. Прихватив мешок табака, он скитался по горам Италии и Австрии до конца войны. Выжить помог мешок табака: в уже коллапсирующем Третьем Рейхе он был редкостью. Навыки шахтёра: он обитал то в пещерах, то в землянках. Ну и, конечно, умение лгать: немецкий он тоже выучил в лагере. Он смог пережить последний год войны и вернуться обратно в Салоники.

Без денег на табак, женщин и алкоголь, он стал искать место, где всё это можно получить и при этом находиться подальше от проблем и гражданской войны в Греции: и где как не во Французском иностранном легионе можно всё это получить?

Так в июле 1945 года Костас стал легионером. Легион манил его приключениями, легкими деньгами, красивыми женщинами, бесплатным вином на ужин и возможностью толкать табак сослуживцам.

Не учёл одного: Французская колониальная империя рушилась быстрее, чем он думал, и его легион мотало по всему свету: Алжир, Сирия, Индокитай...

И везде он “находил” табак, а в обмен получал женщин, алкоголь, почёт и славу у сослуживцев. Они были настолько благодарны, что в один прекрасный влажный вьетнамский день 1946 года пригласили его на одно интересное мероприятие:
Оргию с 15-летней девочкой-девственницей, которая явно была против своего участия.

Ему даже предложили опробовать её первой, на что он ответил отказом и удалился. Удалился в ближайший бар, где его негодование подслушал агент Вьетминя, который не упустил возможности поговорить поближе с интересным человеком...

Детали разговора опустим: важно, что, во-первых, улыбчивый вьетнамец дал ему табака, во-вторых, налил алкоголя, в-третьих, отвёл к прекрасным дамам, в-четвёртых, обещал, что это не будет разовой акцией: и табак, и женщин, и алкоголь, и почёт и славу он получит сполна после присоединения к повстанцам.

Надо лишь только помочь с одним делом…

Так он провёл 2 месяца, готовя с агентом Вьетминя операцию по освобождению 26 пленников и склада с оружием. План был прост: в один день он просто зашёл за пленными, сказав, что забирает их на строительные работы чинить стену ограды у склада. Вынеся инструменты, оружие, с заключенными он бежал к повстанцам.

На службе у Вьетнама он получил звание капитана ПВО, прозвище Нгуен Ван Лап (с вьетнамского - желающий учиться и созидать), табак, женщин, алкоголь, почёт и славу.

До 1954 воевал, и даже смог сбить в 1948 году французский самолет очередью из автомата. С 1949 работал с пленными, в пропаганде, вступил в компартию, женился на местной медсестре (репрессировали), потом женился ещё раз (не репрессировали), переводил с немецкого (научился в Маутхаузене), работал шахтёром (научили в Маутхаузене) и вернулся в 1965 году домой в Салоники с семьёй и тремя детьми.

Это он с второй женой

И, я думаю, именно таких историй и не хватает: не про героев, что альтруистично рвутся побеждать зло ради добра. Парень просто хотел табак, женщин, алкоголь, почёт и славу. Коммунисты, иностранный легион, повстанцы Вьетконга — ему было всё равно: лишь бы совсем лютую грязь не творили. Он крал — но у своих никогда. Он убивал — но только врага с оружием в руках. Он лгал — но никогда во зло людям.

И он до сих пор жив, ему 93 года, имеет душевный покой, семью, медали и пенсии трёх стран, и постоянно участвует в международных греческих делегациях с азиатскими странами.

Секрет прост: его особо не интересовали какие-то абстрактные идеи, он лишь считает, что человеку нужны в жизни лишь четыре вещи: во-первых, конечно, табак...

Автор: Владислав Кинтонис

@темы: в вихре времён, Вы, знаете каким он парнем был? (с.)

Comments

[Загадка опавшего цветка]

Если бы ко мне, когда мне было 17, подошли бы люди с красными звёздами на рукавах и сказали: “Вступай в нашу партию — и у тебя будут женщины, алкоголь и табак”, мой единственный вопрос был бы: “Где ставить подпись?”

В 1 случае из 100 повторил бы судьбу этого самого Сарантидиса, в оставшихся 99 - на одном из этапов закончил бы, что называется, коротким судом и длинной веревкой.