Чем дольше отстаиваешь права, тем неприятнее осадок.
В дни удивительных достижений современной науки и техники особый интерес представляет печатаемое ниже в несколько сокращенном виде произведение замечательнейшего мастера научной фантастики Жюля Верна – «XXIX век», впервые появившееся в феврале 1889 года в журналах «Вокруг света» (Россия) и «Форум» (США). Воспользовавшись просьбой владельца одной из крупнейших газет США написать рассказ о том, как будет выглядеть мир через тысячу лет, писатель языком острого памфлета и разящей сатиры нарисовал картину капиталистического строя.
Меткость его язвительных характеристик особенно убийственно звучит сегодня. Ко времени написания памфлета не существовало и даже не было конкретных путей решения целого ряда научных идей, высказываемых Жюлем Верном. Тем не менее многие из них оказались поистине пророческими. Единственное, в чем ошибся талантливый провидец, – в те сроки. Большинство того, что он отнес к осуществлению на 500–1000 лет вперед, оказалось осуществленным уже через 25–50 лет. Ряд правильных идей и теорий (о единой теории поля, о природе элементарных частиц и т. д.) все еще ждет своего разрешения.
Великий фантаст писал о будущем 70 лет назад. Он не предвидел неминуемого заката капитализма и того, что только в условиях нового общества наступит подлинный расцвет науки и техники.
(С.) журнал «Техника-молодежи» 06/1959
Читать дальше
Люди нынешнего, XXIX века живут как в волшебной сказке, даже и не подозревая этого. Пресыщенные чудесами, они остаются равнодушными перед теми диковинами, которые им ежедневно преподносит прогресс. Все кажется им естественном. Если б им пришло на ум сравнить современную цивилизацию с прошлыми временами, они отдали бы себе более ясный отчет, как велик пройденный путь.Насколько прекраснее показались бы им наши современные города с улицами шириной в сто метров, домами вышиной в триста метров[1], с постоянно ровной температурой[2] и небом, которое непрерывно бороздят тысячи аэроэкипажей и аэроомнибусов!
Если бы люди нашего века могли вообразить себе несовершенное устройство пакетботов и железных дорог, с частыми катастрофами, а также их медлительность, то как высоко стали бы они ценить аэропоезда, а в особенности эти замечательные пневматические подводные тоннели, пересекающие океаны, – тоннели, по которым пассажиров перевозят со скоростью полторы тысячи километров в час!
И, наконец, разве мы не полнее наслаждались бы фонотелефотом[4], вспомнив, что предки наши вынуждены были пользоваться допотопными аппаратами, которые они называли «телеграфом»?
Странная вещь! Столь изумительные усовершенствования основаны на принципах, хорошо знакомых нашим предкам, которые не умели, однако, извлечь из них пользу. Да и в самом деле – теплота, пар, электричество так же стары, как род людской. Не утверждали разве ученые уже в конце XIX века, что единственная разница между силами физическими и химическими заключается лишь в свойственных каждой из этих сил особенностях колебаний частиц эфира?[5]
Раз уже был сделан такой огромный шаг, как признание родственны) свойств всех этих сил, то кажется просто невероятным, как могло понадобиться столько времени, чтобы точно установить особенности разных видов вибраций (колебаний). И совсем удивительно, что способ непосредственного перехода от одной вибрации к другой и получения их отдельно друг от друга открыт лишь совсем недавно[6].
А между тем именно так и произошло, и только в 2790 году, сто лет тому назад, это впервые удалось знаменитому Освальду Найнеру.
Этот великий ученый – подлинные благодетель человечества!
Его гениальное открытие породило все остальные. Последователями его оказалась целая плеяда изобретателей, последним из которых являете; наш изумительный Джеймс Джексон. Именно ему мы обязаны новыми аккумуляторами, конденсирующими одни – энергию, содержащуюся в солнечны) лучах, другие – электричество, сосредоточенное в недрах земного шара, и третьи, наконец, – энергию исходящую из любого источника: водопада, ветра, речного потока и тому подобного[7]. Это он – все тот же Джеймс Джексон – создатель трансформатора, который, подчиняясь движению простого рычага, извлекает энергию из аккумуляторов и возвращает ее в пространство в форме тепла, света, электричества, механической силы, предварительно добившись от нее желаемой работы.
Да! Прогресс начался только с того времени, когда были изобретены эти два прибора. Они одарили человеку почти безграничным могуществом. Нельзя даже и перечесть случаи их применения! Смягчая зимние холода, возвращением избытка летней жары они произвели настоящий переворот в земледелии. Снабжая авиационные аппараты двигательной силой, они вызывали невиданный подъем торговли. Этим двум приборам мы обязаны также производством электрической энергии без помощи батарей и машин, света – без огня и сгорания[8] и, наконец, неиссякаемым источником энергии, который значительно расширил промышленное производство.
* * *
Так вот! Весь комплекс этих чудес мы увидим сейчас воочию в необыкновенном доме-особняке – в доме «Ирт Геральд», недавно воздвигнутом на 16823-й авеню.
Что бы сказал основатель газеты «Нью-Йорк Геральд», Гордон Беннет, если он в наши дни мог бы встать из гроба и увидеть роскошный дворец из золота и мрамора, принадлежащий его славному потомку Фрэнсису Беннету? Тридцать поколений сменили друг друга, а «Нью-Йорк Геральд» остался во владении семьи Беннетов[9].
Двести лет тому назад, когда правительство Соединенных Штатов переехало из Вашингтона в Центрополис, газета последовала за правительством… а может быть, правительство последовало за газетой. И вот тогда газета стала называться «Ирт Геральд».
Не думайте, что дела газеты пошли хуже под руководством Фрэнсиса Беннета. Нет! Новый директор влил в свою газету ни с чем не сравнимую жизненную силу, явившись создателем нового типа журналистики – «газеты по телефону».
Система эта хорошо известна. Она стала практически осуществимой благодаря неслыханному распространению телефонии. Каждое утро, вместо того чтобы выйти в печатном виде, как в древности, «Ирт Геральд» передается «с голоса».
Ныне Фрэнсис Беннет – газетный король и мог бы, вероятно, стать королем обеих Америк, если бы американцы пожелали избрать себе короля.
Вы сомневаетесь? Но полномочные представители всех стран и даже собственные наши министры толпятся у его дверей, вымаливая совета, одобрения, стремясь добиться поддержки его всесильной газеты. Попробуйте сосчитать ученых, которых он поощряет, артистов, которых он содержит, изобретателей, работу которых он финансирует… Изнуряющее величие у этого короля: труд – без минуты отдыха. Человек прежних времен не выдержал бы такого ежедневного и ежечасного напряжения. Современные люди, к счастью, более выносливы.
Этой выносливостью они обязаны развитию гигиены и гимнастики, которые среднюю продолжительность человеческой жизни с тридцати семи лет увеличили до шестидесяти восьми [11], а также и приготовлению асептических блюд, в ожидании ближайшего открытия – открытия питательного воздуха, который даст возможность человеку питаться… просто свежим воздухом.
А теперь, если вам угодно узнать, чем заполнен день директора «Ирт Геральд», потрудитесь проследить за всеми его занятиями сегодня, 25 июля текущего 2889 года.
* * *
Фрэнсис Беннет сегодня утром проснулся в дурном настроении. Вот уже неделя, как его жена пребывает во Франции, и его начинает тяготить одиночество. Поверите ли? За десять лет их супружеской жизни миссис Эдит Беннет впервые отлучилась на столь долгий срок!
Проснувшись, Фрэнсис Беннет поэтому прежде всего включил свой фонотелефот, провода которого связывали его с принадлежащим ему особняком на Елисейских полях.
Телефон, дополненный телефотом, – вот еще одно завоевание нашего века! Если передача голоса посредством электрического тока существует уже давно, то передача изображения – открытие последнего времени. Ценное открытие, за которое Фрэнсис Беннет благословлял сейчас изобретателя, увидев свою жену отраженной в зеркале фонотелефота, хотя их и разделяло огромное расстояние.
Сладостное видение! Несколько утомленная после бала или театра, где она побывала вчера, миссис Беннет еще лежит в постели. Не желая будить молодую женщину, он быстро соскакивает с постели и проходит в свою механизированную туалетную комнату. Две минуты спустя, хотя он и не прибегал к помощи камердинера, машина уже перенесла его, умытого, причесанного, обутого, одетого и застегнутого на все пуговицы, к дверям его кабинета. Сейчас начнется ежедневный обход.
Прежде всего Фрэнсис Беннет направляется в зал, где трудятся авторы романов-фельетонов.
Огромный зал увенчан широким просвечивающим куполом. В одном углу расположены различные телефонные аппараты, по которым сто литераторов, состоящих на службе в «Ирт Геральд», читают взбудораженной от нетерпения публике сто глав из ста романов.
Продолжая осмотр, Фрэнсис Беннет входит в зал репортажа. Все его полторы тысячи репортеров, сидя перед полутора тысячами телефонных аппаратов, сообщают подписчикам новости, полученные за ночь со всех концов света. Организация этого бесподобного бюро репортажа описана уже не раз. Перед каждым репортером – несколько коммутаторов, дающих возможность устанавливать связь с той или иной телефонной линией. Абоненты не только слышат репортаж, но одновременно и видят то, о чем идет речь. Когда говорится о «происшествиях», которые уже закончились к тому времени, когда о них рассказывают, главнейшие эпизоды иллюстрируются выразительными фотографиями.
– Ну как, Кэтч? Что вы получили?
– Мы получили, сэр, фототелеграммы с Меркурия, Венеры и Марса.
– В телеграмме с Марса есть что-нибудь интересное?
– Как же! Революция в Центральной Империи – победа реакционных либералов над республиканскими консерваторами.
– То же, что и у нас… Ну, а с Юпитера?
– Пока еще ничего. Нам непонятна их сигнализация. Быть может, наша до них не доходит?
– Это ваше дело, и всю ответственность я возлагаю на вас, мистер Кэтч, – ответил Фрэнсис Беннет и, очень недовольный, направился в бюро научного репортажа.
Тридцать ученых склонились над своими счетными машинами. Одни были поглощены уравнениями девяносто пятой степени; другие, словно забавляясь формулами алгебраической бесконечности и пространства в двадцати четырех измерениях, напоминали учеников начальной школы, решающих примеры на правила арифметики.
Появление Беннета произвело впечатление разорвавшейся бомбы.
– В чем дело, господа? – воскликнул он. – Неужели до сих пор еще не получено ответа с Юпитера?.. все, значит, по-старому?.. Послушайте, Корлей! Вот уже двадцать лет как вы возитесь с этой планетой… Казалось бы…
– Что поделаешь, – ответил ученый, к которому обратился Беннет.– Наша оптика оставляет еще желать многого, и даже с нашими трехкилометровыми телескопами…
– Вы слышите, Пир! – перебил его Фрэнсис Беннет, обращаясь к соседу Корлея. – Но если уже не с Юпитера, то есть ли, по крайней мере, вести с Луны?
– Нет, также нет ничего, мистер Беннет!
– Тут вы уже не станете ссылаться на оптику: Луна в шестьсот раз ближе к нам, чем Марс, с которым мы ведь поддерживаем регулярную связь. Не в телескопах дело…
– Нет, в жителях! – ответил Корлей с многозначительной улыбкой ученого, знающего цену «иксам».
– Вы смеете утверждать, что Луна необитаема?
– Во всяком случае, мистер Беннет, жителей нет на той стороне, которая обращена к нам. Кто знает, быть может, противоположная сторона…
– Что же, Корлей, в этом проще простого удостовериться.
– А каким образом?..
– Нужно повернуть Луну…
И с этого дня ученые на заводе Беннета погрузились в изучение механических приемов, с помощью которых можно будет добиться поворота нашего спутника[12].
Соседнее помещение представляло собой обширную галерею длиною в полкилометра, – она была отведена для отдела рекламы, а какую роль реклама играет в такой газете, как «Ирт Геральд», вообразить нетрудно. Объявления приносят в среднем три миллиона долларов в день. Они, кстати сказать, распространяются совершенно новым способом. Патент на применение этого весьма хитроумного способа куплен за три доллара у бедняка-изобретателя, который вскоре затем умер с голоду. Это не что иное, как огромные плакаты, отраженные в облаках, – плакаты такого колоссального размера, что они могут быть видны в целой обширной области. Из этой самой галереи тысяча прожекторов беспрерывно направлена в небеса, на которых отражаются в красках небывалой величины объявления.
Но сегодня, войдя в отдел рекламы, Фрэнсис Беннет видит, что механики стоят сложа руки возле своих бездействующих прожекторов. Он спешит узнать, в чем дело. Вместо ответа ему указывают на безоблачную небесную лазурь.
– Так вот! Вам, мистер Семюэль Марк, нужно обратиться в научную редакцию, в отдел метеорологической службы. Передайте им от моего имени, чтобы они как следует занялись вопросом искусственных облаков. Нельзя же, в самом деле, вечно зависеть от погоды![13]
Окончив обход всех разнообразных отделов газеты, Фрэнсис Беннет направился в приемную, где его ожидали послы и полномочные министры государств, аккредитованные при американском правительстве. Господа эти явились за советом к всемогущему директору.
– Чем могу быть вам полезен, сэр? – обратился директор «Ирт Геральд» к английскому консулу.
– Вы можете оказать нам неоценимую услугу, – ответил англичанин. – Не поднимет ли ваша газета кампанию в нашу защиту?
– По какому поводу?
– Вы могли бы просто выразить протест против аннексии Великобритании, которую произвели Соединенные Штаты…
– «Просто!» – воскликнул Фрэнсис Беннет, пожимая плечами. – Аннексия, произведенная сто пятьдесят лет назад! Неужели же господа англичане никогда не примирятся с тем, что ввиду справедливого круговорота вещей на земном шаре их страна стала американской колонией? Да ведь это было бы чистейшим безумием! Как могло ваше правительство даже предположить, что я затею такую антипатриотическую кампанию?..
– Мистер Беннет! Согласно доктрине Монро «Америка – американцам». Нам это известно. Но только Америка.
– Но Англия – всего-навсего наша колония, сударь, одна из прекраснейших наших колоний! Не надейтесь, что мы когда-либо согласимся отдать ее.
– Вы отказываетесь?
– Отказываюсь! А если вы будете продолжать настаивать, мы можем создать повод к объявлению войны на основании простого интервью одного из наших репортеров.
– Итак, конец! – прошептал в отчаянии консул. – Соединенное королевство, Канада и Новая Британия принадлежат американцам, Австралия и Новая Зеландия независимы… Что же нам осталось из всего, что некогда было Англией?.. Ничего!..
– Ничего?! – с возмущением воскликнул Беннет. – Вот еще новости! Гибралтар?[14]
В эту минуту пробило двенадцать часов. Директор «Ирт Геральд» сделал жест, означавший конец аудиенции, вышел из зала и, усевшись в катящееся кресло, через несколько минут оказался уже в столовой, расположенной на расстоянии километра, в противоположном конце здания.
Стол накрыт; Фрэнсис Беннет занимает свое место. Под рукой у него несколько кранов, а прямо перед ним – зеркало фонотелефота, которое сейчас отражает столовую в его парижском особняке. Несмотря на разницу во времени, мистер и миссис Беннет сговорились завтракать в один и тот же час.
Но парижская столовая пуста.
– Эдит, наверно, запоздала, – говорит себе Фрэнсис Беннет. – О женская пунктуальность! Все прогрессирует, за исключением этого!
Высказав эту, увы, правильную мысль, он поворачивает один из кранов.
Как и все состоятельные люди нашего времени, Фрэнсис Беннет, отказавшись от домашней кухни, стал абонентом большого общества «Питание на дому». Это общество по сложной сети пневматических труб доставляет своим клиентам множество самых разнообразных блюд. Система эта обходится, разумеется, недешево, но зато кушанья вкусные, а главное – это дает возможность избавиться от невыносимой породы домашних поваров и поварих.
Итак, Фрэнсису Беннету пришлось завтракать в одиночестве, что его несколько огорчило. Он уже допивал кофе, когда миссис Беннет, вернувшись домой, показалась в зеркале фонотелефота. Поцеловав миссис Беннет в щеку, отраженную в рефлекторе, Фрэнсис Беннет направился к окну, где его ожидал аэрокар.
– Дайте подумать… Я, пожалуй, успею… – ответил Фрэнсис Беннет.– Доставьте меня на мою фабрику аккумуляторов на Ниагаре.
За полчаса Фрэнсис Беннет долетел до своей ниагарской фабрики, в которой, использовав силу водопада для производства энергии, он продает ее или отдает за плату во временное пользование потребителю. Закончив осмотр, он через Филадельфию, Бостон и Нью-Йорк вернулся в Центрополис, где аэрокар высадил его около пяти часов.
В приемной «Ирт Геральд» теснились люди. Здесь ждали возвращения Фрэнсиса Беннета в обычный час, отведенный для приема посетителей. Тут были изобретатели, жаждавшие получить необходимые им субсидии, маклеры, предлагавшие комбинации – необычайно выгодные, по их словам. Нужно уметь сделать выбор среди этой массы предложений – отбросить негодные, рассмотреть сомнительные, принять выгодные и удачные.
Фрэнсис Беннет быстро выпроводил тех, чьи замыслы были неосуществимы или вовсе бесполезны. Один, например, предлагал не более и не менее как возродить живопись – это искусство, дошедшее до такого упадка, что «Ангелюс» Милле был недавно продан за пятнадцать франков![16] И все это благодаря успехам цветной фотографии, изобретенной в конце XX века японцем Арцисва-Риочи-Никомэ-Санью-Комац-Кио-Каски-Ку, имя которого приобрело такую широкую известность [17]. Другой гордился открытием биогенной бациллы, которая должна сделать человека бессмертным, если будет введена в его организм. Третий, химик по специальности, хвастал тем, что открыл новое вещество, нигилиум, грамм которого будет стоить всего-навсего три миллиона долларов [18]. Какой-то врач утверждал – поверите ли? – что обладает средством излечивать насморк.
Некоторые другие встретили более дружелюбный прием… особенно молодой человек, высокий лоб которого свидетельствовал о выдающихся умственных способностях.
– Сэр, – сказал он, обращаясь к Фрэнсису, – если некогда считала, что существует семьдесят пять простых тел[19], то в наше время число этих тел доведено до трех. Вам это известно?
– Разумеется, – ответил Фрэнсис Беннет.
– Так вот, сударь, я в состоянии свести все эти три к одному. Если только у меня не будет недостатка в деньгах, я уже через несколько недель добьюсь успеха.
– И тогда?..
– И тогда я просто-напросто найду абсолют [20].
– А практические выводы из этого открытия?..
– Можно будет с легкостью создать любое вещество – камень, дерево, металл.
– Не считаете ли вы себя способным создать и человеческое существо?
– Безусловно!.. В нем не будет только души.
– Только и всего? – с иронией переспросил Фрэнсис Беннет, но все же прикомандировал молодого химика к научной редакции газеты.
Другой изобретатель носился с мыслью передвинуть целый город. Речь шла в первую очередь о городе Саафе, расположенном милях в пятнадцати от моря. Предполагалось превратить этот город в приморский курорт, после того как он по рельсам будет подвезен к морскому берегу.
Фрэнсис Беннет, которого эта перспектива соблазнила, согласился участвовать в деле на равных началах с изобретателем.
– Вам, разумеется, известно, сэр,– начал третий кандидат, – что благодаря нашим аккумуляторам и солнечным и земным трансформаторам нам удалось уравнять времена года. Я намереваюсь достичь большего. Превратим часть энергии, которой мы располагаем, в тепло и направим это тепло в полярные страны, с тем чтобы расплавить там льды…[21]
– Оставьте мне ваш проект, – ответил Фрэнсис Беннет, – и зайдите через неделю.
Наконец четвертый ученый сообщил, что один из вопросов, волновавших весь мир, будет окончательно разрешен именно сегодня вечером.
Известно, что сто лет тому назад смелый опыт, произведенный доктором Натаниэлем Фэтберном, привлек к нему внимание самых широких кругов. Горячо убежденный в возможности «зимней спячки человека» – другими словами, в возможности приостановить все жизненные функции организма, а затем через известный промежуток времени снова восстановить их, доктор Натаниэль Фэтберн решился проверить предлагаемые им методы и произвести опыт на самом себе [22].
Составив собственноручное завещание, содержавшее точный перечень мер, которые должны быть применены для возвращения его к жизни ровно через сто лет, он подвергся замораживанию при температуре в минус 172 градуса. Превращенный в подобие мумии, доктор Фэтберн был опущен в могилу на определенный им самим срок.
И вот именно сегодня, 25 июля 2889 года, истекал назначенный доктором срок, и последний посетитель явился к Фрэнсису Беннету с предложением произвести так долго ожидавшееся оживление умершего в одном из помещений «Ирт Геральд». Публику можно было таким образом держать в курсе всего происходящего.
Предложение было принято. Но так как оживление должно было состояться не раньше десяти часов вечера, Фрэнсис Беннет улегся на шезлонге в гостиной. Протянув руку, он нажал кнопку и соединился с Центральным концертным залом.
Какое наслаждение он испытывал после такого утомительного дня, прислушиваясь к произведениям лучших композиторов, основанным, как известно, на чередовании восхитительных гармонико-алгебраических формул!
Стемнело. Погруженный в полуэк-статическую дрему, Фрэнсис Беннет не заметил, как распахнулась дверь.
– Кто тут? – воскликнул он, очнувшись, и нажал на кнопку выключателя, расположенного под самой его рукой.
И мгновенно воздух под влиянием электрических колебаний в эфире засветился [23].
– Ах, это вы, доктор? – произнес Фрэнсис Беннет.
– Я, собственной персоной! – ответил доктор Сэм. – Ну, как вы себя чувствуете?
– Хорошо.
– Тем лучше… Язык…
И он осмотрел язык при помощи микроскопа.
– Чистый… Ну, а пульс? – Доктор приставил к руке пульсограф – аппарат, схожий с тем, который отмечает колебания почвы[24].
– Великолепный… Аппетит?
– Так себе.
– Да… желудок… Что-то с ним не совсем ладно… Стареет ваш желудок… Придется вставить вам новый[25].
– Посмотрим! – ответил Фрэнсис Беннет. – А пока что пообедаем со мной, доктор.
Во время обеда была установлена фонотелефотическая связь с Парижем. На этот раз миссис Беннет сидела у себя за столом, и обед, которому шутки доктора Сэма придавали большое оживление, прошел приятно.
– Когда ты предполагаешь вернуться в Центрополис, дорогая Эдит? – спросил по окончании обеда Фрэнсис.
– Я как раз собираюсь в дорогу.
– Подводным тоннелем или аэропоездом?
– Конечно, подводным тоннелем.
– Значит, ты будешь здесь?..
– В одиннадцать часов пятьдесят девять минут вечера.
– До скорой встречи. Смотри только не опоздай к отходу!
* * *
После ухода доктора, который обещал вернуться, с тем, чтобы присутствовать при восстании из гроба своего коллеги Натаниэля Фэтберна, Фрэнсис Беннет, намереваясь проверить счета за сегодняшний день, направился к себе в кабинет. Неимоверный труд, когда речь идет о предприятии, ежедневные расходы которого составляют восемьсот тысяч долларов! К счастью, успехи современной техники до чрезвычайности упрости пи такие подсчеты. С помощью электросчетного пианино Фрэнсис Беннет очень быстро справился со своей задачей[26].
Тело Натаниэля Фэтберна находится тут же, в гробу, установленном на помосте посреди зала.
Включен фонотелефот. Весь мир будет иметь возможность следить за всеми фазами операции.
Открыт гроб… Вынимают из него Натаниэля Фэтберна… Он все еще походит на мумию – желтый, твердый, сухой… При постукивании тело его звучит глухо, как деревяшка… Его подвергают действию тепла… Электричества… Безрезультатно… Ничто не может вывести его из этого сверхкаталептического состояния.
– Ну как, доктор Сэм? – спрашивает Фрэнсис Беннет.
Доктор склоняется над телом коллеги, вглядывается в него с величайшим вниманием… вводит ему под кожу несколько капель броун-секаровской жидкости, которая до сих пор еще в моде. [Броун-секаровская жидкость – медицинское средство для повышения жизненного тонуса организма, предложенное в 1889 году известным французским физиологом Броун-Секаром. – Прим. ред.]
…Мумия остается все такой же мумифицированной.
– Мне кажется, – произносит доктор Сэм, – что зимняя спячка чересчур затянулась и что Натаниэль Фэтберн… мертв.
– Мертв?
– Мертв, как только можно быть мертвым!
– Когда же он умер?
– Когда?.. – говорит доктор Сэм. – Да сто лет назад. Тогда, когда он осуществил свою злополучную идею и дал себя заморозить из любви к науке…
– Что поделаешь, – заключает Фрэнсис Беннет. – Этот метод еще нуждается в совершенствовании.
– «Совершенствование» – самое подходящее слово, – отвечает доктор Сэм, в то Время как научная комиссия по изучению зимнего сна удаляется со своей печальной ношей.
Фрэнсис в сопровождении доктора Сэма вернулся к себе в комнату. Так как мистер Беннет после тяжелого делового дня казался несколько утомленным, доктор посоветовал ему перед сном принять ванну.
– Вы правы, ванна меня освежит…
– Безусловно, мистер Беннет. Хотите, я, выходя, отдам распоряжение…
– Незачем, доктор! В доме всегда наготове ванна, и мне даже не приходится, чтобы принять ее, выйти из комнаты… Поглядите… достаточно коснуться вот этой кнопки, и ванна тронется с места. Вы увидите – сейчас она появится, наполненная водой, нагретой до тридцати семи градусов.
Фрэнсис Беннет нажал кнопку. Послышался глухой шум, постепенно нарастающий, усиливающийся… Затем распахнулась одна из дверей, и появилась скользящая по рельсам ванна…
Но, боже… Доктор Сэм поспешно закрывает лицо руками, из ванны доносятся восклицания, выражающие стыдливый испуг.
В ванне находилась миссис Беннет, прибывшая с полчаса назад по пневматической подводной трубе.
На следующий день, 26 июля 2889 года, директор «Ирт Геральд» снова пустился в двадцатикилометровый рейс сквозь все отделы своей газеты. А впрочем, когда тотализатор закончил подсчет, прибыль за истекший день возросла на пятьдесят тысяч по сравнению со вчерашней.
До чего же выгодное ремесло – ремесло журналиста в конце двадцать девятого века!
Комментарии редакции журнала:
1. Уже сейчас здание Импайр-стейт билдинг в Нью-Йорке даже без телевизионной башни имеет в высоту 380 метров.2. Установками искусственного климата в настоящее время обеспечиваются крупные сооружения общественного пользования и научные учреждения.
3. Для Жюля Верна, как и для многих его современников, типично представление о будущем как об эпохе, в которой прежде всего все возрастет количественно, например население городов, или количественно усложнится. Качественные изменения прогресса представлять, естественно, труднее.
4. Фонотелефот, то есть сочетание телефона и телевизора, уже существует и называется «видеофон». В ближайшем будущем надо ожидать широкого распространения этого аппарата.
5. Во времена Жюля Верна и не подозревали о существовании таких источников энергии, как атомный или термоядерный, но именно на эти источники энергии (а может быть, и другие, новые) намекает автор.
6. Любопытна форма, в которой Жюль Верн предвосхищает открытие эквивалентности между разными формами материи, то есть то, что в наше время называется единой теорией поля.
7. И аккумуляторы (накопители энергии) и трансформаторы (преобразователи одних видов энергии в другие) – обычные приборы для нашего времени, хотя пока мы и не умеем применять их для всех видов энергии, как предсказывает автор, и с достаточно высокой эффективностью (напр., при аккумулировании механической энергии при помощи пружин).
8. Мы уже умеем «производить электрическую энергию без помощи батарей и машин (например, термоэлектричество) и «свет – без огня и сгорания» (обыкновенные лампы накаливания, дневного света и т. д.).
9. Жюль Верн оказался оптимистом. «Нью-Йорк Геральд» просуществовал не тридцать поколений, а немногим больше одного поколения. В 1942 году эта газета прекратила свое существование. Любопытно, что именно по заказу «газетного короля» Америки своего времени – Гордона Беннета Жюлем Верном и был написан «XXIX век».
10. Количество звезд на флаге США овпадает с количеством штатов. Сейчас, после объявления штатом Аляски на мериканском флаге имеется 49 звезд. Июль Верн намекает на захватническую политику США.
11. Это значение средней продолжительности жизни человека почти уже достигнуто в СССР. По сравнению с дореволюционным временем эта величина увеличилась как раз примерно на те самые три десятка лет, которые, по Жюлю Верну, удалось црибавить человеку в результате… тысячи лет прогресса.
12. Нет никакого сомнения в том, что обратную сторону Луны человечество увидит еще до окончания текущего столетия. Для этого не придется механически поворачивать Луну. Ее другую сторону на Земле увидят прежде всего при помощи электронных приборов с искусственных спутников.
13.Опыты по созданию искусственных облаков проводятся в наше время в разных странах.
14. Тонкий юмор Жюля Верна: территория города н крепости Гибралтар едва равна… пяти квадратным километрам.
15. Наш «ТУ-104» летает со скоростью без малого вдвое большей, чем по Жюлю Верну аврокары в 2889 году.
16. Картина «Ангелюс» («Вечерняя молитва») французского художника-реалиста Ж. Ф. Милле (1814–1875) – одно из лучших его произведений.
17. Цветная фотография была изобретена не в конце ХХ века, а в конце XIX века. Цветные фотографии лаборанта Физического института Московского университета И. Ф. Усагина демонстрировались на Международном конгрессе в Париже уже в 1900 году. Первые же попытки получения цветных фотографий относились и к еще более раннему периоду (английский физик Дж. Максвелл, 1861 г.). Но Жюль Верн о них, по-видимому, не знал.
18. Грамм самого дорогого на земле металла – радия – ныне стоит значительно меньше: по ценам 1959 года «всего» 64–84 тысячи рублей (16–21 тысяча долларов).
19. Из периодического закона Менделеева вытекает, что в природе в естественном состоянии может быть 92 элемента. Всего же вместе с искусственными «трансурановыми», то есть более тяжелыми, чем уран, по-видимому, может существовать 118 элементов.
20. То есть первовещество, праматерию – «элементон». См. наш журнал № 11 за 1958 год.
21. В наше время, да и в будущем вряд ли будут заниматься этим, памятуя, что в одной Антарктике льдов столько, что если б их все растопили, уровень океанов на земле поднялся бы на десятки метров.
22. Опыты по непродолжительному охлаждению в медицинских целях производятся в наши дни, и, по-видимому, этот метод будет находить себе постепенно широкое применение. Полное замораживание на много лет пока – область фантазии.
23. Современная лампа холодного света.
24. У врачей нашего времени есть электронные фонендоскопы, позволяющие выслушивать больного.
25. В наше время делаются пересадки различных органов. А на животных производятся опыты даже по пересадке таких важнейших органов, как голова, легкие, сердце, почки и т. д.
26. Вот кем и когда впервые была предсказана электронно-счетная машина!
@темы: Творчество чужое, стырено с интернета, Вы, знаете каким он парнем был? (с.)